Было хуже находиться близко к Скуврелю, когда я могла коснуться горячей крови, текущей из его ран, видела красные волдыри вокруг железных гвоздей, ощущала его тяжелое дыхание кожей.
— Муж мой, — шепнула я ему на ухо.
— Мой Кошмарик, — он почти обмяк от облегчения, уголок его рта приподнялся в злой ухмылке, но он не смотрел мне в глаза, ведь я была невидима для него. Он смотрел вдаль. — Ты слышишь ее?
— Кого? — шепнула я, схватила один из гвоздей и попыталась вырвать его.
— Смерть, мой Кошмарик. Она поет песнь сирены, зовет меня к себе.
— Скажи ей петь другому, — сказала я. — Ты — мой муж, а не ее.
— Есть разница? — вздохнул он. — Ее объятия, как твои — холодные и твердые.
— Вижу, они не повредили твой льстивый язык, — съязвила я, но я переживала. У меня не было прогресса, и я услышала, как Убийца родни за мной ударил хлыстом.
— Начнем игру! — закричал Убийца родни.
— Иди, Кошмарик, — прошептал Скуврель. — Я умру с твоим именем на губах. И я буду думать о тебе.
— Конечно, — сказала я. — Но это будет не скоро.
Я повернулась и убрала рукоять топора за пояс.
Толпа охнула, моя невидимость пропала. Пора было рискнуть.
— Я пришла восстановить Равновесие, — заявила я.
Глава девятая
Раздался вопль — но радостный. Фейри обожали драму. И я им это давала. Даже Убийца рода радостно вдохнул, а потом нахмурился, и его глаза расширились.
— Ты, — выдохнул он. — Дочь.
— Я — многое, — бодро сказала я. — И дочь в том числе.
Я не ощущала себя бодро. Я была в ярости. Их радовала боль моего мужа, они планировали его смерть. Теперь я заставлю их платить за это. Это должно быть просто. Они уже нарушили порядок, и, как Равновесие, я могла его вернуть, да? Так работала моя магия.
— Ты ворвалась в мой дом и отпустила моих бабочек, — сказал Убийца родни.
— В следующий раз прибивай кого-то своего размера.
— Я так и сделал, — он показал все зубы, указывая на Скувреля. — Найти тебе еще одно колесо? Я не бросаю игры. Даже ради дочери смертной, которую я заманил сюда на целый день. Даже ради девушки, которая может быть моей кровью.
— Я — дочь Хантера, не твоя, — спокойно сказала я. Если мама так говорила, это было правдой. Я тянулась к Равновесию, но магии не было. Ничего. Я сглотнула, вдруг ощутив пустоту. Что со мной случилось? Деревянная платформа двигалась, я опустила взгляд, лозы росли вокруг моих ног из досок.
Они не помогали. Мне нужна была магия, не украшения.
— Это она тебе сказала? Так соврала? — сказал он низким голосом. В толпе был гул восторга, они следили за нами.
— Это правда, — мрачно сказала я. — А теперь я требую налог.