– Ах, девочка моя, девочка. Прости. Как же теперь быть?
Кристина ничего не понимала и уставилась на отца, который как приведение проник в палату.
– Ну не пугай её, мать. Еще ничего не понятно.
Растерянный взгляд мамы побегал Кристиной, затем перескочил на отца, но в итоге замер на несчастной ложке. Может, мама тоже хотела рассмотреть отражение, но Кристине надо было кое-что знать. Она спросила:
– Мама, что случилось?
Мама утерла слезы. Она, не поворачиваясь, рассказала, что врач опасается, будто при укусе собаки повредился нерв. И теперь половина лица может отставать в мимике или вообще замертво повиснуть. Мама попыталась приободрить дочь. Она развернулась к ней, и внутри Кристины все затрепетало.
«Мамочка, посиди так со мной ещё. Побольше. Пожалуйста!», – она сама схватила маму за руку. Та мягко отстранилась, но полностью пальцы не высвободила. Мягкие, как тесто. Тёплые. Родные.
Мама растаяла. Она добавила, что обещают лишь легкую асимметрию. Но с её слов, для девочки такое тоже никуда не годится. Кристина не понимала в чем кручина, и зачем так лить слезы – когда все втроем вместе, рядом и живы?
«Никаких собак. Никаких календарей. Может, сходим на карусель? Я хочу покататься на лошадке с синей лентой».
Кристина глянула на маму, которая словно ждала реакции. Девочка вздохнула и поняла: никуда они не пойдут. Останутся здесь. Навсегда.
Она поддалась настроению матери. Если мама Глаша говорит, что плохо, значит, дело плохо. Кристина тоже поплакала. А потом подумала, что с таким лицом вряд ли понравится Ромке из 2 «Б». Да и вообще слабо верится, что она сможет улыбнуться ему. Чистой ровной улыбкой. Впрочем, Кристина и с прежним лицом боялась подходить к мальчику. Запах родительской алкогольной квартиры, въелся в ее кожу. И не стирался даже, когда Кристина окуналась с головой в ванну. Не отбить ни в жизнь. Один только Он, о ком написано в церковном календаре, знает: может поэтому на Кристину напала собака. Ведь говорят, у них чуткий нюх, а пьяниц псы не переносят. И теперь, когда девочка пропахла смрадом, она тоже пьяница.
Слёзы выдавливались одна за другой. Сначала с усилием, а затем усилие потребовалось, чтобы их остановить. В какой-то момент Кристина разрыдалась так, что пришлось выбирать: реветь дальше или дышать. Тогда мама легонько похлопала ее по спине.
– Ну, ну, дочка. Зато теперь у нас папа не пьет, – сообщила она и бросила на него взгляд.
Кристина остановилась. Судорога воздуха влетела в её грудь. Девочка посмотрела на маму и задала вопрос:
– А ты?
Металлический голос прозвучал неожиданно громко для той, кто без сил лежал на кровати и только что плакал. Мама выдержала пронзительный взгляд дочери и моргнула.