Ей сделалось дурно. Вдруг зазвенело в ушах, перед глазами заплясали сверкающие зигзаги, накатила волна тошноты. Она сползла на пол.
Очнулась от раздававшегося из кухни веселого голоска Сонечки.
«Про суп забыла! Выкипел, наверное. И посолить не успела!» — Катя с трудом поднялась и побрела в кухню. Супа осталось чуть больше половины. «Хорошо хоть, не весь, — обреченно подумала она, — но на завтра все равно не хватит. Старуха зудом изведет, но мне уже все равно. Плевать на все!»
— Мамочка, я кушать хочу! Давай быстрей нам с бабушкой супчику наливай!
— Сейчас! — опомнилась Катя. Она посолила суп и начала быстро расставлять тарелки.
В кухню вошла баба Люба и с порога завела шарманку:
— Катерина, а что чайник на огонь не поставила? Хлеба нарежь, не забудь. Пошевеливайся!
Она заглянула в комнату и опешила.
— Это что за свалка?! Где ты так с одежой научилась обращаться, я тебя спрашиваю?!
Катя равнодушно подняла глаза:
— Я потеряла документы. Все до единого.
— Как потеряла? Когда?!
Катя отрешенно глядела куда-то в пространство и молчала.
— Вчера еще твоя голубенькая папочка на месте лежала. Я проверяла, — баба Люба досадливо всплеснула руками. — Ты что, забыла?! Сама мне в первый вечер, как спать укладываться, папку с документами на сохранение отдала! Уберите, сказала, подальше. Вот я и убрала!
Старая женщина, скрестив на груди руки, сердито посмотрела на Катю. Потом прошла в переднюю, парадную, комнату и, немного покопавшись в серванте, вынесла заветную папку.
Катя боялась поверить своим глазам. От радости ей показались музыкой упреки бабы Любы по поводу наполовину выкипевшего супа. Перестали страшить постирушка и до сего дня неведомое мытье в русской бане.
К ней вернулась жизнь. «Что бы ни случилось, память больше терять не буду, хватит с меня одного раза!» — дала она себе на радостях опрометчивую клятву.
«Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — человек», — глупая присказка, навязчиво крутящаяся в памяти, вдруг совсем перестала казаться ей глупой.
«Умнею!» — сделала она философский вывод.
* * *
Утром Катя проснулась от ощутимого тычка в бок. Открыла глаза. Над ней грозной тучей нависла баба Люба и тыкала заскорузлым пальцем себе в запястье. Девушка, кряхтя, поднялась. У окна проорал петух.
«Где-то около пяти часов утра, — определила Катя навскидку. — Этот гад всегда в одно и то же время надрывается. Места другого ему больше нет!» Она, почесываясь и отчаянно зевая, пошла в кухню. На плите уже неторопливо пыхтел чайник.
Катя решила умыться и привести себя в порядок. Наклонилась к умывальнику и вдруг охнула от нахлынувшей в поясницу боли.