Дима беспокойно заглянул в расстроенное, с пылавшими от смущения щеками Катино лицо.
— Ну что ты, возьми себя в руки! Я слушаю.
Она постаралась объяснить как можно понятнее, но под конец разрыдалась.
— А вот истерик не надо, — отчеканил Дима тихим голосом. Забавный хвостик на макушке подрагивал в такт словам. — Возвращайся домой.
Он взглянул на циферблат отнюдь не дешевых наручных часов.
— Я скоро!
* * *
Катя ошпаренной кошкой носилась по бабы Любиной хибарке. «Сейчас Дмитрий Сергеевич приедет, а у нас кошмар! Посуду со стола прочь, занавески по линейке, шваброй пройтись чуть-чуть, — бормотала она себе под нос. — Да и обувь с вида в угол запихать!» — ринулась она к выходу.
Баба Люба уныло баюкала Сонечку на руках. Дочка полыхала и часто, прерывисто дышала. Губы старой женщины чуть заметно шевелились. Вероятно, она молилась.
Наконец раздался долгожданный шум мотора. Катя, не потрудившись накинуть что-то теплое, вылетела из дома.
Дима в белоснежном халате, со свисающим фонендоскопом на шее, специальной медицинской сумкой в руке и в блестящих старушечьих калошах, смешно взбрыкивая ногами, бежал к дому. Катя усмехнулась.
В глубоко посаженных карих глазах педиатра мелькнула укоризна.
— Извините, Дмитрий Сергеевич! Взглянула на ваши калоши.
Он притормозил у крыльца и насупился:
— Ты забыла, что мы с тобой друзья? Повязаны спасением живого существа, чуть не погибшего под колесами моего автомобиля! А это — как бок о бок в окопах повоевать. По имени и отчеству я для тебя только в ка-би-не-те! — он выразительно цокнул языком и энергично мотнул головой. Хвостик на макушке, смешно качнувшись, подтвердил слова Димы.
Он тщательно очистил калоши о скребок у двери, ужом проскользнул на крыльцо и отработанным движением натянул бахилы.
Через несколько минут Дима внимательно осматривал Сонечку. Она удивленно таращила на него блестящие от жара глазенки. Он разорвал стерильную упаковку одноразового шпателя.
— А теперь, моя маленькая принцесса, скажи мне «а-а-а» — горлышко посмотрим, — Сонечка издала надсадный звук. — Все, ложись.
Дима надолго замолчал. Затем тщательно ощупал ее шейку, живот и подмышки.
У Кати тревожно заныло в груди: «Девочка моя! Неужели опять кошмар повторится?! Только не это!»
Она заговорила помертвелым, бесцветным голосом:
— В три года Соня тяжело заболела пневмонией. Чудом выжила. Я думала — все…
Дима удивленно поднял глаза:
— В легких абсолютно чисто. Так, чуть жестковато дыхание, а вот горло… Ангина.
Катя кивнула. Давно сдерживаемые слезы крупными каплями заскользили по щекам, оставляя блестящие дорожки на бледных щеках.