Я больше всего любил песню про зарезанного купца:
...А утром рано на рассвете
Стучится в сенца к ней мертвец:
"Отдай, старуха, мои деньги -
Ведь я зарезанный купец!"
Потом няня ушла от нас устраивать свою жизнь, поступила куда-то работать. Мог ли я предположить, что не в воду канула, а делала секретную военную карьеру!
Я на войне не заработал ни одной лычки, а моя няня намного обошла меня в чинах.
Объявилась она только после смерти моего отца в 1966 году, но это была уже не моя прежняя Татьяна Ларина. Кто бы мог подумать: няня стала славным чекистом, старшим сержантом КГБ в отставке! Она уже выслужила пенсию, но без дела не сидела, прирабатывала как приходящая домработница в обеспеченных семьях, у всяких профессоров, писателей, даже у народного артиста Утесова (полагаю, что появлялась она там в гражданской одежде).
Няню мы приняли с большим почетом. Жена приготовила угощение, выпили за встречу, был устроен домашний концерт в ее честь: старшая дочь Алла исполнила фугу Баха в переложении для фортепиано, младшая Наташа - бессмертного бетховенского "Сурка" на скрипке. Няня прослезилась.
Уходя, няня сказала: "Хотя я и партейная стала, член КПСС, а в церковь опять хожу".
Видать, была небезгрешна в своей должности старшего сержанта КГБ.
КАРЛ МАРКС И ДОХЛЫЕ ЛЯГУШКИ
В 1930 году папа получил жилплощадь в новом доме на окраине Москвы, "у черта на куличиках", как выразилась мама. Дом наш находился за Рогожской заставой и Горбатым мостом, на шоссе Энтузиастов.
Наш новый П-образный корпус из красного кирпича с громадным внутренним двором тогда одиноко высился среди пустырей и мусорных свалок. Ближайшим населенным пунктом были "американские" дома, или просто "Америка" (говорили, что их построили по американским проектам), а за шоссе, на том месте, где потом появились общественная уборная и памятник М. И. Калинину, теснились утлые бараки. Здесь жили "сизари" - сезонники из деревни, работавшие на новостройках. Бараки еще назывались "Шанхаем".
Окраина наша была сплошь пролетарской. Новостройки заселялись преимущественно рабочими с "Серпа и молота", "Москабеля", "Компрессора", "Нефтегаза", перебравшимися в новые пятиэтажные дома из страшных трущоб Дангауэровки, Старообрядческой и Владимирской слобод.
Многодетные семьи перебирались с подсобным хозяйством, включая и мелкий рогатый скот, на балконах визжали поросята и кудахтали несушки... Трамваи ходили только до Рогожской заставы, и путь оттуда по шоссе Энтузиастов до наших домов был и долог, и небезопасен. Хулиганы из окрестных слобод и шайки бездомных беспризорников с энтузиазмом грабили и раздевали путников, бывало, и резали финскими ножами.