"Все равно мне терять нечего”, - подумал я и сказал ему:
- Товарищ старшина, вы же самый настоящий фашист, а еще парторг роты! Вы же фашистскую пропаганду повторяете насчет евреев…
Старшина рассмеялся:
- Ты меня не стращай всякими там словами, не на такого нарвался. Свидетелей-то у тебя нету, окромя мерина, бессловесной твари. А насчет вашей нации немцы правду говорят. Разве против этого наши советские органы возражают? Может, опровержение ТАСС читал? Или на политинформации это опровергали? Где она, ваша нация? Бывало, до войны приедешь в город, глядишь: повсюду она. В магазинах, на базаре, в конторах. А на фронте где же она? Нету, вся в Ташкент сбежала…
- Неправда! – закричал я. – Член военного совета нашего фронта, генерал-полковник Мехлис – еврей, это всем известно. И начальник штаба нашей дивизии полковник Раппопорт – тоже еврей, и заместитель командира дивизии по тыл, полковник Малаховский – еврей…
- Ты мне начальством рот не затыкай. В начальство-то ваша нация горазда лезть. А где она в нашем полку? В нашей роте, к примеру? Был один, да и тот не оправдал себя, - съехидничал старшина.
Однако вопреки его стараниям я в роте остался. С евреями же в нашей роте он просчитался. В "Книге учета личного и боевого состава саперной роты"числился один еврей. Затем к нам в роту прибыл рядовой Вайсблат из Белостока. Да еще к нам из штаба перевели моего приятеля Сашку Эрлиха. Но по-прежнему числились два еврея: Сашка заявил, что он, в общем-то, не совсем еврей. Записал его русским. Бог с ним.
…Спустя много лет я приехал в Израиль вместе с тысячами евреев из разных мест советской империи: из Грузии, Прибалтики, Средней Азии, Закавказья, Молдавии…Прожив почти всю жизнь в столице, я до приезда на историческую родину имел весьма смутное представление об этих моих единоплеменниках. И вот, узнав их поближе, я вдруг, грешным делом, подумал: "А не являлись ли трое из четверых грузин нашей роты грузинскими евреями?"Сержант Утиашвили, раненный в Карпатских горах, Намиашвили и Мегерешвили из города Кутаиси? Недавно только я узнал, что таты – это горские евреи! Значит, старик Мошаев из Дербента тоже относился к "нашей нации”? Теперь-то мне совершенно ясно, что Левитас был не литовец, а еврей…
Но мало-помалу Мильт все-таки уразумел, что моя работа укрепляет позиции капитана Семыкина в вышестоящих инстанциях. Мильт держался на капитане, стало быть, в конечном счете и я работал на него. Поэтому скрепя сердце он примирился с моим существованием.
Работа же моя заключалась в том, что я вел всю отчетность и документацию за полкового инженера Полежаева, который, будучи в обиде на судьбу, время от времени впадал в запой. То ли он был в плену, то ли в партизанах, но направление в полк он воспринял как несправедливое понижение по службе. К тому же и дивинженер оказался его бывшим подчиненным, и этот факт еще больше бередил его душевную рану. В трезвом виде Василий Титович Полежаев был человеком весьма остроумным и интеллигентным, но в период запоя страшно буйствовал, и если, не дай бог, в руках у него оказывалось оружие, подступиться к нему бывало просто опасно.