Конечно, вся соль заключалась именно в том, чтобы определить, советским дерьмом несет или фашистским. Ведь ошибка могла привести к роковым последствиям. Но эту разницу мог постичь любой человек с нормальным обонянием - разве в мирной обстановке мы зачастую не определяем по запаху, где находится общественный туалет? Разве многие при этом не чувствуют на расстоянии, где мужской туалет, а где женский?
В общем, разница в немецко-фашистском "букете" дерьма и "букете" советском была настолько вопиющей, что ошибка просто-напросто исключалась. (Пусть простят мне читатели столь неэстетичные материи - война есть война.)
Если в изречении моей покойной тещи - да будет ей земля пухом - проследить обратную связь, то выходит, что солдатское дерьмо в конечном счете отражает социальные системы воюющих государств и их военно-промышленный потенциал.
Но можно ли на основании этого метода определить, какая из сторон победит в войне? Оказывается, можно. Обобщив свой фронтовой опыт ротного придурка, я пришел к следующему парадоксальному выводу: массовый героизм находится в обратно пропорциональной зависимости от еды. Иначе говоря, чем сытнее солдатская жратва, тем ниже охват личного состава массовым героизмом и наоборот.
Разве всемирно-историческая победа Красной Армии над немецко-фашистскими войсками не служит убедительным подтверждением моего вывода?
Взять, к примеру, Керченский плацдарм, где наша Отдельная Приморская армия вела бои с фашистами почти пять месяцев, после чего перешла в наступление и освободила от врага южный берег Крыма.
НАРКОМОВСКАЯ НОРМА И ФАШИСТСКИЕ СОСИСКИ
Основным продуктом питания личному и конскому составу Приморской армии служила так называемая "шрапнель", или, попросту говоря, ячмень, который полевые кухни из-за нехватки на плацдарме топлива могли доваривать лишь до степени посинения. Дальнейшая варка совершалась солдатскими желудками, которые с этой задачей не справлялись (с вытекающими последствиями). К шрапнели полагались мясо и жиры в виде N-ного количества граммов американской тушенки. Кухонные придурки клятвенно уверяли, будто получаемую с продсклада тушенку закладывают в котел, но в баланде лишь изредка проскальзывали слабые отблески жира. (Придурки божились, будто импортный продукт обладает способностью растворяться в баланде без остатка, сохраняя при этом все свои калории.)
Солдатский хлеб состоял из той же перемолотой шрапнели с какими-то неорганическими добавками. Буханкой такого хлеба можно было уложить фашиста в рукопашном бою - настолько крепка была корка. Под коркой же обнаруживалась быстро затвердевавшая масса, с виду смахивавшая на конский навоз. Кстати, лошади хлеб этот есть отказывались: он ужасно вонял мазутом, который целыми кусками был в него вкраплен. Дело в том, что ПАХ (полевая армейская хлебопекарня) работала на мазуте, распыляемом форсунками, но топливо из-за технических неполадок не полностью сгорало в печах, падая на хлеб. Кроме хлеба и шрапнели солдату выдавалась горсть гнилой хамсы, около 30 граммов мокрого сахарного песку, четверть пачки махорки и 100 граммов сильно разбавленной водки. Кормили два раза в сутки, причем на передовую посиневшая "шрапнель" доставлялась пищеносцами уже в остывшем виде...