Проговорив почти два часа, мы остановились у огромной широкой лестницы, которая спускалась к дверям парадного входа. Точнее, это когда-то был парадный вход. Теперь он был наглухо заколочен досками.
– Ну что, иди, наверное, домой. Тебе надо отдыхать, да и мне тоже надо полежать – предложил отец.
– Как твое самочувствие, папа? – спросил я.
– Получше. Меня лечат и уже есть результаты. Но все равно устаю. Пойду в палату, буду читать книжку.
Я чувствовал, что отец деликатно выпроваживал меня. Но почему-то мне так не хотелось уходить, будто что-то удерживало меня.
– Иди, сынок. Придешь в следующие выходные. До свидания! – попрощался со мной отец.
– Хорошо, папа. Выздоравливай. Давай я провожу тебя до палаты.
Я довел отца до дверей палаты.
– До субботы? – то ли спросил, то ли утвердительно сказал я.
– До субботы – ответил отец.
Больше живым я его не видел. Мой отец Ричард умер в понедельник, 15 февраля, от обширного инфаркта.
Эта смерть, третья за 15 лет в нашей семье, окончательно добила мою мать. Только недавно оправившаяся от смерти бабушки Мирей, от смерти дедушки Майкла, немного успев порадоваться моей женитьбе и рождению внучки, Ирен окончательно сдала. Заботы, связанные с похоронами ее мужа, еще как-то позволяли ей мобилизовать свои силы. Но оставшись в пустом доме наедине со своими мыслями, она сходила с ума от одиночества.
Мы, Лея и я, как могли утешали ее. Я каждый день по пути домой, после работы заезжал к матери, чтобы хоть как-то скрасить ее одиночество. Она на некоторое время успокаивалась, но потом опять начинала рыдать, восклицая: «Как жить дальше?! Я так больше не могу!»
Опасаясь за мать, я принял решение жить всем вместе, обменяв дома на Гард-стрит и Санрайз-стрит на один общий, больший по размеру. Мать долго не соглашалась, но я смог убедить ее в правильности такого решения. Осталось только поговорить об этом с женой.
Лея не сильно обрадовалась моему предложению, но и она, поддавшись в итоге на мои уговоры, нехотя приняла мою точку зрения, сказав, правда странную фразу:
– Со смертью твоего отца нам будет не хватать денег. Да и дом жалко – пропадет дом…
Но я не придал значения этим словам. Какой смысл несла эта ее фраза, я не знаю.
Вскоре после этих разговоров, я приступил к поиску нового жилья. За это время произошло второе роковое событие.
Мери снова стала очень часто приходить к нам в дом. С рождением Энни у нее появился предлог ежедневно бывать у нас «для оказания помощи Лее», хотя помощи-то особо никакой не было – она больше отвлекала Лею от домашних дел. Мери появлялась у нас, как только я выходил за порог дома, уходя на работу (растя Энни, жена пока сидела дома). И уходила перед самым моим приходом.