Но все же, чтобы Лея меньше страдала, да и Энни скучала за бабушкой и дедушкой, я по праздникам отпускал их обеих в тот дом.
Энни исполнилось 2 года, и Лея пошла работать. Ирен взяла на себя воспитание внучки, проводя с ней целые дни, пока мы были на работе. Она не чаяла души в нашем ребенке и очень привязалась к ней.
В 3 года Ирен научила ее читать, и маленькая Энни днями напролет читала книжки и не могла от них оторваться. Она росла, ей уже шел пятый год. Моя мать, как могла, прививала маленькой девочке хороший вкус, одевала, водила в детский клуб, в котором ее учили петь. Энни стала выступать на концертах.
Энни нравились лошадки, и Ирен подарила своей внучке несколько игрушечных лошадок. Но самой любимой была маленькая лошадка по имени Голди.
Лея была благодарна моей матери за все это. Они часто разговаривали на свои женские темы в комнате Ирен. Порой Лея обращалась за советом, и Ирен с удовольствием помогала ей. Они вместе ходили покупать одежду для жены и дочки. Лея стала разбираться в предметах искусства, в литературе, живописи, музыке. Мне даже казалось, что они по-настоящему подружились…
Наша дочь настолько привязалась к своей бабушке, что мы, как родители, отошли в сознании Энни на второй план.
Когда мы приходили домой с работы, дочка выбегала из бабушкиной спальни:
– Привет, мама! Привет, папа! – здоровалась она с нами и снова убегала обратно.
Все это не нравилось Лее, она начала ревновать. Виду, конечно, она не подавала, но иногда роняла фразы, по которым можно было догадаться о ее мыслях, например, «Читает тут эти дурацкие книги», «Развели лошадей дома». Весомость подарков, преподнесенные родителями Леи, превозносилась, а подарков Ирен и даже наших – принижалась (по правде сказать, «нашими» подарки можно было назвать условно. Их всегда покупал я. Лея как-то в этом не особенно участвовала, объясняя это тем, что ей некогда и негде их покупать). Лея стала упрекать меня, что я мало провожу с дочерью времени (с этим можно согласиться, но я всегда считал, что воспитание детей – больше женское занятие), что иду на поводу у своей матери.
Иногда Лея вымещала свою досаду на Энни. «Ты – несносный ребенок» – часто говорила она. На 5-й День рождения Энни Лея пекла праздничный торт. Что-то у нее не получалась, и она сгоряча крикнула «Торт получается плохой, такой же, как и ты!»
Ревность к Ирен, разрыв с родителями, которые при этом сохраняли влияние на Лею, мои ошибки в семейных отношениях, – все это приводило к напряжению в семье. Постепенно моя жена стала отходить от меня, начались ссоры. Мы приближались к трагической развязке…