Царь высоко ценил ум и образованность Матана, любил вести долгие разговоры с благонамеренным, гладкоречивым, образцово лояльным собеседником. Монарх желал бы иметь Матана в числе своих визирей, но не торопился делать тому столь лестное предложение, ибо не был уверен в прямоте его помыслов. Владыка подозревал, что, в конечном счете, такой советник станет хитрить и стараться не столько в пользу трона, сколько ради своих соплеменников. Нет в мире ничего труднее прямодушия.
Разумеется, монарх не ошибался, не доверяя Матану, но, будучи человеком образованным и либеральным для своего времени, не мог отказать себе в удовольствии духовного общения с мудрецом, хотя бы даже и иудейским. Теоретические беседы двух мужей приносили несомненные практические плоды. Так, например, царь отменил запрет на изучение Священного Писания, великодушно разрешил соблюдать субботу, издал закон о наказании за неправомерное причинение вреда синагогам.
Надо отдать должное принципиальности персидского императора – он бывал бескомпромиссно тверд в ситуациях, угрожавших благополучию государства. Скажем, когда в некоем городе (слава Богу, не в Нагардее!) восстали иудеи, царская рука не дрогнула, и монарх распорядился убить двенадцать тысяч бунтовщиков.
Не менее принципиально повел себя и Матан. Понимая свою роль как стратегическую, он пренебрег эмоциональными побуждениями сиюминутной тактики. Став на горло собственной песне, он решительно осудил иудейское восстание, нарушающее сформулированный им принцип о подчинении местным властям. Более того, Матан не стал объявлять пост в знак траура по убиенным. Эти мудрые шаги помогли ему сохранить добрые отношения с царем и укрепить взаимную любовь между иудеями и персами. Ошибочно мнение, будто принципиальность есть свойство людей непрактичных.
***
Вернемся к теме настоящей главы и возобновим разговор о дочерях. Итак, как мы уже знаем, Эфрат загорелась желанием “рожать для себя”. По-женски владея ключом к секрету формирования пола будущего ребенка, она умело воспользовалась своим интуитивным знанием, и вскоре в семье Матана появилась на свет старшая дочь. Девочку назвали Ципорой.
Через год после Ципоры родилась ее младшая сестра Оснат. “Средь белого дня у меня завелись ангелята!” – восторженно говорила себе Эфрат. Муж ее был более сдержан в нежных чувствах: “Совершенно не считаясь со мной, жена подарила мне двух дочек!”
Как и следовало ожидать, воспитание Ципоры и Оснат целиком легло на плечи Эфрат. Когда кто-либо спрашивал Матана о благополучии дочерей, он отвечал уклончиво: “Девочки помогают матери”. Истинный мудрец, скрупулезно следующий за духом и буквой Писания, не станет уделять чрезмерного внимания душевной стороне жизни представительниц слабого пола, ибо сие не лежит в плоскости его интересов. Вот и мы, вместе с Матаном, до поры до времени не будем интересоваться вещами суетными.