. Сидя юбка чуть приподнялась и я почти вижу коленки. Боже, Рейнар, коленки! С каких пор тебя заботит такая малость? Но вот ведь – заботит и еще как.
Звенит звонок, гаснет свет и начинается пытка.
– О, сколь ужа-асен смерти ли-ик, – орет как резанный мелкий мужик в сюртуке с таким высоким воротом, что кажется он вот-вот в нем утонет. – Но на пороге он возни-и-и-ик! И нет пути иного мне-е-е, как сгинуть в мертвой тишине-е-е-е!
Пока Виолетта глядит в бинокль воровато читаю программку, чтобы после оперы хотя бы суметь вставить пару слов. Опера-то известная, но чтоб я помнил о чем там. Ага, так… Первый акт. Должен быть Кристофер Ера, умирающий от болезни, его отец и вампирский Сир, который его цапнет. Этот мужик в сюртуке это кто? Кристофер Ера или его папаша? Для птенца он конечно староват, но ведь это певец. Кажется таки птенец, он тут вроде как на сцене помирает, значит вот этот в сюртуке Ера-младший, а этот в синем фраке – его папаша. Запомним. Певцы так голосят, что половину слов я, естественно, даже своим волчьим слухом разобрать не могу. На сцене появляется женщина. Ну это легко – роскошное полуголое платье, кривлянья с претензией на эротику – значит вампирский Сир пожаловал, как же иначе.
– Приди-и-и в объятья вечной тьмы, забу-у-удь людские стра-а-асти! В моем гнезде-е-е воспрянешь ты для сладости и счастья-я-я!
Болезного Ера кусают. Отлично, пока все понятно.
Но еще через десять минут вступает кордебалет, и засмотревшись на стройные девичьи ножки я теряю нить сюжета. Все что-то поют, кого-то убивают, кто-то страдает… Опомнившись, выискиваю в программке место, где мы должны быть, но не нахожу. Скучаю, пока не замечаю, что если вот так наклонить голову, открывается чудесный вид в декольте малышки Валле. Хм, а опера может быть не такой уж скучной…
В конце первого акта вампир-сюртук Ера таки встречает свою любовь – двуликую, примарха-пантеру Мари, которую я запоминаю как «дом на голове» за приметную высокую прическу.
Выходим на антракт.
– Хотите чего-нибудь выпить? – предлагаю скорее из вежливости, думаю, что Валле откажется.
– Да, пожалуй. – после темноты зала видно что она румянее чем была при входе. Что с тобой, маленькая волчица? Это смущение, возбуждение? Скажи… Расскажи мне, малышка… Прижать бы ее к стене да и узнать, но как? Она же маленькая правильная Виолетта Валле, которая не делает это вне брака.
Идем по театру в сторону буфета. Слышу как ее провожают удивленными оценивающими шепотками. Двуликие одаривают сальными охочими улыбками. Ага, мечтайте. Пары тяжелых взглядов хватает, чтобы отвадить намечающихся поклонников.