***
… Как-то поспорил Лёшка Багрицкий (командир четвёртого отделения) с Вовкой Беловым. Из-за чего спорили не помню, пожалуй, они бы сами не вспомнили, но поспорили они на три рубля. Короче говоря, Вовка проспорил, а долг отдавать всё не торопился.
Как-то раз мы все драили полы в казарме. Лешка как-то незаметно спросил:
– Ну, Вова, когда долг вернёшь?
– После дождичка в четверг! – пошутил он. Иной бы кто посмеялся, но тогда…
Лёшка резко поднялся и со всего размаху пнул, стоявшего «на карачках» Вовку, что тот влетел лбом в железную ножку койки. Я тоже поднялся и встал перед Лёшкой со словами:
– Что ж ты делаешь?! Мы ж, вроде как, вместе держаться должны. Тебя ж Екименко на «губу» посадит!
– Пусть садит куда хочет, но пока мне этот гад долг не вернёт, я не успокоюсь!
Доброе лицо Лёшки в этот момент стало невероятно злобным, почти багровым, и мне стало как-то стыдно и горько.
Он оттолкнул меня и ещё раз пнул Вовку, который только-только начал подниматься.
Я, вообще, человек справедливый, но жалостливый. Ну, не мог я на это спокойно смотреть и поэтому подошёл к Лёшке и со всего размаху дал ему кулаком по лицу, а затем, схватив его за одежду, отбросил к стене.
Лёшка что-то невнятно пробубнил и уже хотел было прыгнуть на меня, когда раздался металлический голос:
– Смирно!
Вошёл старшина. Все вытянулись. Он оценивающе посмотрел на бойцов, на меня с красным кулаком, на Лёшку с кровью на губах, на Вовку, который чуть не плакал и сказал:
– Позор, воины! Оба потом зайдёте ко мне!
Когда он ушёл, бойцы заголосили:
– Молодчик!
– Мужик!
– Правильно сделал!
И хоть все были на моей стороне, мне было неимоверно стыдно…
***
…Осипов меня вызвал только после отбоя, ибо на это были обстоятельства. Однако до меня он уже вызвал к себе и Лёшку и Вовку, так ещё и свидетелей опросил.
Пришёл мой черёд…
После отбоя я вошёл в кладовую-кабинет. Старшина сидел за своим столом при свете свечи, как в девятнадцатом веке и точил ножичком карандаши. В свете огонька его лицо казалось по особенному задумчивым и хмурым, но в то же время добрым и ласковым.
– Садись, – сказал он.
Я сел напротив него.
– Ну, и что у нас случилось? – спросил он.
– Глупо как-то получилось, согласен, но…
– Так, давай без прелюдии, своё же время тянешь.
– Подрался я, товарищ старшина.
– Из-за чего?
– Заступался.
– За Белова?
– Да.
– Так он же долг не хотел Багрицкому возвращать.
– Да.
– Стало быть, справедливо Багрицкий поступил, – скептически сказал Осипов и прищурился, – или нет?
– Неправильно всё это. Не нужно было ему Володьку бить. Он бы отдал деньги. Хоть он и хохмач, но он отдал бы.