Король Дебрей (Волкомир) - страница 91

– М-м-м, куртизанка значит. – Усмехнулась она: – Даже меня так не называли. Что же ты такое сделала?

– Самой бы знать. Может, у него больше не осталось мишени?

– А у него была цель?

– Наверное, но я не хочу это знать.

Та стала медленно расхаживать вокруг гаража.

– Значи-и-ит, дело не в симпатии. Уверена?

– Более чем.

– Знаешь, каждый проявляет это по-своему.

– Боря не умеет такое испытывать.

– Причины?

– Никаких. Нельзя дать то, чего нет.

Она стояла, разглядывая меня.

– Ничего удивительного. – Продолжила я: – Я знаю его родителей. Оба душные до невозможности и сына своего всю жизнь воспитывали, словно тот в скорлупе живет: один неверный шаг и бум! Нежная психика маленького мальчика пошатнется.

– Ты так много о нем знаешь.

– Маленький город – это большая деревня. Мы тут все друг о друге знаем, дистанция маловата.

– А о твоей ситуации он знает?

– Разумеется.

– И все равно достает тебя?

Я промолчала.

О личности Борьки (Борислава точнее) можно было слагать легенды. Легенды о величайшей непрошибаемости разума и несгибаемости воли.

– Знаешь, это ведь нельзя так оставлять. С этим надо по-настоящему бороться.

Я посмеялась. – А раньше мы боролись понарошку?

– В каком-то смысле – да.

Я застыла.

– Ну, да. – Продолжила она, – Языком чесать – это не гаражи исписывать. Тут много усилий не требуется.

– Слушай, а ты… точно психолог?

– Не, – вяло ответила она: – только учусь. Это в разы хуже.

В конечном итоге, я показала, где живет Боря. Дома его не оказалось.

– Видно не судьба.

Марина остановила меня: – Подожди.

Та нашарила на дороге какой-то острый не то камень, не то кусок асфальта и начала царапать что-то на гараже.

– Что ты делаешь?!

– Кровь за кровь.

Она сказала это с таким безразличием, что внутри меня что-то перевернулось.

– Разве так нельзя делать?

– Нельзя. А еще нельзя обзываться. Запрещенный прием – знаешь такое? А мы… ну, считай, используем право на месть. Разве тебе не хочется отплатить ему той же монетой.

Меня затрясло. В горле неприятно засвербело.

Я хотела что-то аргументировать, но ничего не приходило в голову. Было так неприятно осознавать правоту серой морали. В противном случае, мы только портим имущество, и это можно исправить, но ничего хорошего в поступке этом нет.

– Марин, пожалуйста, не надо.

Она всматривалась в мои глаза, но на ее лице не было, ни заинтересованности, ни отторжения. Ничего. Будто все идет своим чередом. Ожидаемый план в ее голове – выполнен.

– Ладно, не будем.

Я выдохнула.

На обратном пути я все же решилась спросить: – Ты бы правда сделала это?

Та покачала головой.

– Может быть. Меня ничего не останавливает.