– Еще бы вы желали, – буркнул она.
Милана крутилась возле елки, подпрыгивая и теребя высоковисящие шарики, а затем подбежала к нам.
– А где Кристиан? – спросила я Нерию.
– Господин Дракстрейн ушел по делам, – ответила Нерия, осматривая девочку.
Затем поправила той ворот.
Милана тяжело вздохнула, на глаза навернулись слезы.
– Папа ушел на работу, – сказала грустно она. – Но там и без него смогут.
Она топнула ножкой. У меня сердце сжалось.
– Госпожа Дракстрейн, – мягко сказала Нерия. – Ваш отец сегодня вернется пораньше. Перед охотой он должен быть на собрании.
Милана опять скривила лицо. Вот-вот заплачет.
– Милана, твой папа хочет провести с тобой праздник, – начала я. – Он сегодня пораньше освободится и придет к тебе.
– Но я хочу с папой украсить елку, – она показала на дерево.
Я тяжело выдохнула. Правда же, что Кристиан мог бы задержаться хоть на пару минут.
– На собрание нельзя опаздывать, – сказала Нерия.
– Он же все равно телепортируется. Ну, потом извинился бы перед начальством, – прошептала я.
Нерия чуть не поперхнулась. Я даже хотела похлопать ее. Что она так среагировала-то?
Зато перед глазами так и предстал суровый взгляд Кристиана. Уверена, что он бы только так и посмотрел бы. Видимо, работал постоянно, и на Милану времени не хватало. Но это же праздник. Каждой маленькой девочке хочется провести его с отцом.
А он даже утром не задержался ради нее.
– Да, папочка такой, – картинно вздохнула Милана.
– Зато он сказал, что вы можете поиграть с Миланой, – отозвалась Нерия.
Что ж у него там за зверское начальство, что он не может провести день с ребенком?
– Папа все равно придет поздно, – Милана сказала, поковыряв носком пол.
– Вечером, – сказала я. – Может, он пораньше закончит?
– Он никогда пораньше не заканчивал, – тихо сказала Милана.
– Ладно, пошли украсим елочку, – я взяла ее за руку.
Мою ладонь слегка сжали. Бедный ребенок. Она такая расстроенная.
И все же пошла со мной к елке. Я смотрела, как она мило украшала нижнюю часть, но совсем без энтузиазма. Я то и дело брала игрушки и протягивал Милане. Она теребила мишуру, развешанную на ветках.
Так стало жаль ее.
– Ну что, еще украсим? – спросила ее.
– Нет, – она всхлипнула без всякой наигранности. – Папа со мной в этот день не сидит. У меня есть только ты. Мама.
Она посмотрела мне в глаза.
– Да, конечно, я побуду с тобой оставшиеся дни, – с каким-то теплом в сердце сказала я.
– Ты ведь она. Моя мама. Просто не помнишь нас, – уверено сказала она.
И я не знала, что ей ответить. Я здесь всего лишь играла роль ее матери, но я не она. Я бы точно не забыла, что у меня такой муж и дочь.