Акт четвертый
Там же, месяцем позже. Вдалеке, князь Ноздреватый и царевич Нур-Девлет грабят столицу ханства Сарай.
Хан: Слюшай, Иван, может подерёмся? Холодно стоять, да.
Иван Третий: Не, мне лениво. Я что хотел спросить, ты дома ничего не забыл?
Хан (оглядываясь): Нет, всё взял.
Иван Третий: А утюг выключил?
Хан: Какой такой утюг-мутюг? Нет у меня никакого утюга.
Вбегают Татаро-монголы.
Татаро-монголы: Хан, у тебя Сарай горит.
Хан: Сарай? Какой еще такой сарай? У меня только юрта.
Татаро-монголы: Вот дурак. Столица Сарай горит!
Иван Третий: А я говорил — утюг!
Хан с криком убегает, следом убегают Татаро-монголы.
Дань (выглядывает из-за спины царя и показывает язык): Дядя — бяка!
Татаро-монгольское Иго, оставшись в одиночестве, печально смотрит на царя. Вздыхает и уходит вслед за Ханом.
Русский народ: Поехали домой, царь. Нам ещё водку изобретать, балалайку. В космос, опять же надо лететь. Если снова никто не помешает.
Иван Третий: Эх, жаль, мало потусовались.
Все уходят. Вдалеке догорает Сарай.
Очередной конверт лежал прямо на полу, придавленный камнем. Как всегда — без марок и подписи. Но адресат не вызывал сомнения. Пашка вытащил чуть желтоватый листочек с неровными строчками, написанными от руки.
«Тому, кто прочтет это письмо! Чувак, ты покойник. Страж проснулся. Беги!»
— Чёрт!
Пашка положил конверт на место и побежал дальше. И правда, где-то слышался механический лязг и шуршание гусениц. Невидимый автомат охраны приближался, наполняя своды коридора гудением и воем.
— Врешь, собака, не догонишь.
Он свернул в боковой ход. Камни под ногами оказались влажные и скользкие. Мерзость! Стражу это не помешает, а бегун рисковал поскользнуться. Метров через сто Пашка остановился: звуки автомата за спиной стихли. Повезло?
Пашка осмотрелся. В нише, почти под потолком, лежало еще одно письмо.
«Тому, кто прочтет это письмо. Прости, друг, но это тупик. Ищи другой выход.»
Пришлось возвращаться. Но путь, которым он пришел, был закрыт: металлическая туша стража запечатала выход из этого отрезка лабиринта. Пашка пнул стальной бок охранника.
— Ты ведь не уйдешь, дрянь. Ладно, поищем запасной ход.
Часа три он скитался по тупиковому куску лабиринта, пока не обнаружил под потолком темный провал воздуховода. Куртку, хлыст и рюкзак пришлось бросить — иначе в дыру было не протиснуться. Изрядно ободрав плечи, выпачкавшись, как свинья, Пашка вывалился на другой стороне длинного лаза.
— Отлично!
Нельзя было радоваться, склочный «характер» лабиринта не прощал этого. Стоило ему пройти десяток метров, как из пола выскочили острые штыри длиной в палец.