Я остановился и посмотрел на нее сверху вниз. Она была по меньшей мере на девять дюймов ниже меня. Она держала меня за руку.
– Вы жестоки, – сказал я. – Вы делаете мне больно.
Она выглядела очень аппетитно.
– Вы меня не знаете, мистер Трут, – сказала она. – Вы меня не заметили сегодня.
– Я вас сейчас замечаю, – сказал я. – Отпустите мою руку. Люди подумают, что я отец ваших детей и задолжал вам алименты.
Возможно, я поступил неправильно. Это определило тон нашего общения или по меньшей мере его начало; на выбор такой линии поведения повлияло мое впечатление от нее. Ее черные глаза прямо говорили, что они никогда ничего не скрывали и не собирались скрывать, губы подтверждали и одобряли это, а всем своим видом она как бы говорила: конечно, вы можете утверждать, что прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками, но доказать это с моей помощью вам не удастся. Она явно была тем типом женщин, которые получают прозвища. В Италии или Испании ее прозвали бы «Лепесток розы», а там, где я живу, может быть, по-другому, но основная идея от этого не менялась. Такие женщины часто крутятся там, где возникают неприятности, или, наоборот, неприятности крутятся вокруг них, и, наверное, мне следовало бы подумать об этом, прежде чем устанавливать тон разговора.
Взгляды прохожих на нее никак не действовали. Единственный прохожий, который мог бы ее заинтересовать, был бы тот, кого она не захотела бы пропустить.
– Я хочу поговорить с вами, – заявила она. У нее были ямочки на щеках, но такие крохотные, что их можно было увидеть только при свете фонаря.
– Не здесь, – сказал я. – Пошли. – Мы двинулись вместе. – Вы когда-нибудь ездите на метро?
– Только дважды в день. Куда мы едем?
– Откуда я знаю? Я вообще не знал, что мы куда-то собираемся идти, пока вы мне не сказали. Может, проведем вечер с вами в одном из моих клубов? – Я неожиданно остановился. – Минутку. Мне нужно позвонить.
Я зашел в магазин, где продавались сигары, подождал пару минут, пока освободится телефонная будка, вошел в нее и набрал самый знакомый мне номер. Я знал, что Вульф сам не подойдет к телефону, поскольку время с четырех до шести вечера он всегда проводят в оранжерее наверху среди орхидей. Так и оказалось.
– Фриц? Это Арчи. Скажи Вульфу, что меня не будет дома к ужину, потому что я задерживаюсь в конторе.
– Задерживаешься где?
– В конторе. Скажи ему именно так, он поймет.
Я вернулся на улицу и спросил девушку:
– Как вы думаете, сколько времени займет наш разговор?
– Столько, сколько вы будете слушать, мистер Трут. Мне нужно многое сказать вам.