Я подбежал к нему и сразу закричал:
— Там, там, рука горит, она живая! Чуть мне ногу не оторвала!
Алник ринулся туда, за ним побежала Сиэль. Я же разглядывал прожженные брюки и уже наливающийся багровым цветом кровоподтек на щиколотке там, где меня ухватила эта страшная штука.
Когда я прихромал к месту событий, рука уже была потушена и засунута в металлический ящик. Алник отчитывал Сиэль, за то, что та забыла вчера закрыть замок на этом ящике.
Я думал, что он также начнет ругать и меня за разбитую ступку, но этого не случилось, наоборот маг был очень доволен.
— Везет тебе Саша, — объяснил он мне, — я, сколько всего перепробовал на этом артефакте, и ничего не получалось, про кристаллы арцизия даже мыслей не было, его изредка применяют для сонных настоек. А оказалось, что он катализатор воспламенения некротической плоти. Подумать только, ничего не соображающий мальчишка, нашел новое оружие против мертвяков!
Я слушал его и никак не мог успокоиться, сердце бешено бухало в груди, ноги тряслись.
— Скажите Ваше Магичество, — осторожно спросил я, — у вас еще много жутких штук?
— Жутких? — удивленно протянул Алник. — где ты увидел жуть?
— Ну, как же, разве эта рука не страшная? — смущенно пробормотал я.
Старик несколько мгновений пристально смотрел на меня, потом покачал головой.
— Постоянно забываю, что ты иномирец, уж больно на обычного мальчишку реаклов смахиваешь.
У меня на языке уже висел вопрос
— А кто такие реаклы? — но задать его я не успел. Алник схватил меня за руку и куда-то потащил.
Я быстро шел за ним и размышлял, почему он меня таскает, как маленького, как будто я сам за ним не смогу идти.
Маг привел меня в небольшую комнатку все стены, которой были закрыты зеркалами, и вопросительно посмотрел на меня, как бы ожидая, что я что-то должен сказать. Я в свою очередь также вопросительно смотрел на него.
— Ну, как, впечатляет? — не выдержав, спросил он у меня, — ты наверно не видел такого никогда?
— Не видел, — согласился я, — очень плохие зеркала, мутные, и неправильно лица отражают, где вы их только нашли.
— Ты, что несешь! — он захлебнулся от негодования, — да на Соэте больше нет такой комнаты, я двести лет собирал эти зеркала.
Мне стало неудобно, действительно, зачем я начал критиковать, может, здесь еще не умеют делать хорошие зеркала.
Все еще ворча по поводу наглых малолеток, он посадил меня на табурет в середину комнаты и поставил на пол передо мной огромные песочные часы.
— Сиди здесь и пытайся заметить свою ауру, — даю тебе на это четыре удара часов.
Не успел я спросить, что такое аура, как он вышел из комнаты и в ней сразу погасли все светильники и наступила тьма.