– Охранную грамоту. Носи её на шее, рядом с нательный крестом. Она отпугнёт нечистую силу.
Добыв чернильницу и лист бумаги, знахарь начал писать. Костя дивился его почерку и словам, что выползали из-под гусиного пера: "Встану я раб Божий, Бчи Жень, благословясь, умоюсь водою, росою, утруся платком тканым и пойду перекрестяся, из избы в двери, из ворот в ворота, из ворот на восток…"
Заканчивалась бумага ещё более диковинными словами: "Замыкаю просьбу мою замками, бросаю ключи под бел горючь камень Алатырь; а как у замков смычи крепки, так мои слова метки".
В общих чертах получалось, что обращается Бчи Жень за помощью к "горючу каменю Алатырю", который имеет праведную силу и может совладать с силой нечистой.
– Не таращи вежды, служивый, – проговорил Баженов, – всё одно не уразумеешь. Носи ладанку на шее, не сымай. Дева придёт, увидит и…
– И что? – нетерпеливо спросил Костя.
– Уйдёт восвояси… я полагаю.
Верилось в подобный исход с трудом, и Костины опасения оправдались в первый же вечер. Дама явилась, увидела ладанку на шее Константина, спросила, откуда эта дребедень. Чтобы усилить действие охранной грамоты, Костя развернул бумагу и сунул её в лицо Ночной Деве. Та расхохоталась, разорвала грамоту в клочки и вступила со студентом в сношение силою.
– Моя слабость! – дева доминировала, скакала сверху наездницей. – Погубила Кречинского по собственной воле… мракобеса проклятого… в неурочный час он явился ко мне, вот и поплатился… а как помер, так праведником заделался, кобель похотливый… кляузничал на меня Марене Свароговне, наречённой сестре Перуна… перевирал факты…
Костя слушал откровения с замиранием сердца.
– На суде придётся ответ держать… во Сварожьем Круге… только я этого не боюсь – похоть его сгубила. Похоть и более ничего! Совесть моя чиста!
Балконная дверь распахнулась – распахнулась так резко, что звякнули стёкла. В комнату стремительным шагом ворвался Баженов. Он передвигался, осеняя грудь знамениями, удерживал в левой руке вязанку… палок?
Часть 4. Баженов
Я любил её. И люблю. И ничего не могу с этим поделать. Рассматриваю шрамы на теле, припоминаю стычки. Злюсь и люблю. С каждым годом всё жарче.
Клочки охранной грамоты, как я и предполагал, разлетелись по комнате полукружием. Я вбежал в сумеречную камору, не мешкая, начал втыкать в пол священные эспантоны. Минуту спустя дело было кончено – Костя и его Ночная Дева оказались заперты в магическом кольце. Женщина смотрела на меня во все глаза, однако не выказывала беспокойства, напротив – она будто бы экзаменовала меня, чуть заметно улыбалась. Тогда я выдвинул предложение: