— Черт возьми, но до чего же вы неотзывчивы! — Кремер поставил стакан на столик. — Я пришел к вам с извинением, хотя мог бы прийти с требованием не вмешиваться в расследование убийства. Вы послали Гудвина в графство Патнем с тем, чтобы заставить одну женщину приехать к вам, женщину, за которой полиция ведет наблюдение.
— Возможно, что это и является подлинной причиной.
— Причиной чего?
— Причиной вашего прихода сюда. Никто никого не заставлял.
— Да? Как бы не так! Сегодня утром она явилась в канцелярию шерифа в Кармеле и потребовала, чтобы он отозвал своих людей от ее дома. По ее словам, Гудвин сообщил ей, что сержант Стеббинс информировал власти графства Патнем об имеющихся в отношении нее подозрениях в совершении убийства; он предложил ей поехать к вам и сделать это как можно скорее. Что это, не принуждение? — Кремер взглянул на меня. — Вы говорили с ней так?
— Конечно. Разве вы уже не подозреваете ее?
— Подозреваем. — Он повернулся к Вулфу. — Гудвин признает, что я прав. Я называю такие действия созданием помех при расследовании убийства, и так же квалифицирует это любой судья. Подобные вещи стали повторяться слишком уж часто. Я — человек справедливый. Я извинился перед вами за нечто такое, что не в состоянии доказать. Но это, клянусь всеми святыми, я докажу.
Вулф положил ладони на подлокотники кресла.
— Мистер Кремер! Мне, разумеется, совершенно ясно, чего вы добиваетесь. У вас нет ни намерения, ни желания формально предъявить мне обвинение в создании помех для расследования убийства, поскольку это хлопотно и бесполезно. Вы лишь хотите узнать, располагаю ли я какой-либо полезной информацией по делу, расследование которого поставило вас в тупик, и, если она у меня есть, — содержание ее. Я готов удовлетворить полностью ваше желание. Как вам известно, мастер Гудвин обладает изумительной памятью. Арчи, сообщи мистеру Кремеру полностью, абсолютно ничего не пропуская, всю нашу беседу с мисс Портер вчера.
Я на секунду зажмурился, чтобы сосредоточиться. Передать все полностью, не перепутать названия, даты, и как Вулф довел все до главного, — было делом немного сложным. Очевидно, что по той же самой причине он хотел, чтобы Кремер услыхал все, а я должен был рассказать это так, чтобы он не прерывал меня, вставляя что-то или добавляя. Начал я довольно медленно, потом разговорился и запнулся только раз, сказав «вымогательство» вместо «попытка вымогательства», однако сам тут же поправился. Перед самым концом, понимая, что справился с задачей, я откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу, подчеркивая этим, что для меня воспроизвести все так ничего не стоит. Заканчивая рассказ я зевнул.