— Ваше величество, — начал доклад старый морской волк. — Вверенные мне корабли закончили переход в порт Кафы без происшествий!
— Вы очень вовремя, друг мой, — милостиво отозвался я. — Мы довольны вами! Как проявил себя экипаж?
— Неплохо для новичков, — скупо похвалил подчиненных шкипер. — Еще пара плаваний и я сделаю из них настоящих моряков!
— А эти молодые люди? — обратил я, наконец, внимание на сына и его товарища.
— Лизунчики, — слегка поморщился норвежец. — Хотя, со временем и с них будет толк!
Вообще, Ян был из разряда тех начальников, из уст которых лучшая похвала это — молчание. Зато если находился недостаток, то у Петерсона сразу же прорезалось красноречие. Ругаться он мог долго и до того изобретательно, что пронимало даже просоленных морем ветеранов. Так что, если молчит, значит, все в порядке.
— Ну что вы? — посмотрел я на пацанов и развел руки.
Митька с Петькой тут же сбросили с себя всякую торжественность и бросились ко мне в объятья. То есть, впереди бросился, конечно, царевич, но я сграбастал обоих, после чего сбил с макушек парусиновые шапки и взъерошил волосы.
Пока я обнимал детей, на сцене появилось новое действующее лицо, а именно пан есаул Михаил Таврический, то есть хотел сказать Татаринов.
— А ты откуда взялся? — удивленно спросил я. — Тебе, что приказано было?
— Не гневайся государь, — умильно улыбнулся казак. — Вот ей богу, все по твоему слову сделал!
— Да нежели! И как же, позволь спросить, тогда ты здесь оказался, когда я велел тебе в Керчи службу нести?
— Так ить что ей сделается Керчи-то? Стоит, как стояла. А я тем временем другое твое повеление исполнил.
— Ты мне зубы не заговаривай! — нахмурился я. — Какое еще к черту повеление?!
— Да как же, — нимало не смутился моим грозным видом казак. — Разве не ты, великий государь, повелеть соизволил, чтобы все большие корабли, кои в гавани захвачены, были вооружены да приготовлены к походу?
— Было такое, — кивнул я. — Только ты тут каким боком?
— Да как же, надежа! Если не мы — твои верные слуги, донские казаки, так кто бы этот наказ исполнил? Вон погляди, какие все славно получилось, — указал он на три небольших парусника, подходящих к берегу. — На каждом по четыре фальконета поставили, полсотни казаков и полтора десятка готских еллинов.
— Каких-каких елинов? — не выдержал я. — Ты, где только слов таких поднабрался?
— Так греки тутошние сами себя прозывают. Им хорошо, а нам без разницы. Пусть хоть шишигами [3] зовутся, главное чтобы в пекло не тащили!
Случись подобное ослушание в иное время, быть бы Мишке битому, если не хуже. Однако после недавнего сольного выступления атамана Мартемьянова мне позарез нужен был преданный человек, пользующийся при этом авторитетом среди донцов. Так что его сам бог привел.