Раз пошли такие дела, то и памятную медаль решил отчеканить. И казакам ее дать, и своим войскам. Пусть носят с гордостью!
Сочинять ордена занятие хоть и ответственное, но приятное. Как и составление списков награжденных. Но пора и честь знать. Вызвал своих ближайших соратников для определения планов следующей фазы нашей кампании. Заодно велел и обед принести, а то с утра толком ничего не ел, оголодал как собака. Вот она — царская участь…
Самое просторное и при этом светлое помещение на «Святой Елене» это кают-кампания, расположенная в кормовой надстройке нашего галеаса. По-морскому она еще называется архекастель (передняя соответственно именуется — форкастель). Поскольку именно сюда выходят двери кают командного состава, именно здесь мы встречаемся, проводим совещания и принимаем пищу. Всего кают четыре, одна моя, вторая фон Гершова, третья Петерсона, в четвертой должен обитать штурман, но ему пришлось переселиться палубой ниже, вместе с другими офицерами, поскольку помещение понадобилось для царевича.
Убранство и мебель здесь самые простые, но вместе с тем добротные, а из «предметов роскоши», разве что два «грифона» именуемых «ретирадными». Во время боя стол и лавки убираются, а высокие стрельчатые окна превращаются в орудийные порты, но сейчас это что-то вроде украшения интерьера.
Здесь же состоялся наш обед, как обычно переросший в совет. Присутствовали все вышеперечисленные, да еще атаман Мартемьянов, который успел немного прийти в себя и теперь чуть виновато поглядывал на меня и моих ближников. Блюда по походному времени были самые простые, но вот подавали их юнги. В смысле, Митька с Петькой. Таков был мой категорический приказ. Если уж навязались в поход, то служить, как положено!
— Государь, а можно нам погулять? — осторожно спросил Дмитрий, и немного подумав, добавил, — когда вы пообедаете?
— Вам что палубы мало? — хмуро поинтересовался я, ни на миг не переставая работать ложкой.
— Ну, ваше величество, — заканючил Петька. — Мы тут уже все видели, а в Азове ни разу не были.
— Это не разумно, — поддержал меня фон Гершов. — В городе множество вооруженных людей, большинство которых никак не могут протрезветь.
— Так и победа-то, какова, — скорбно вздохнул атаман, — за такое грех не выпить!
— Тоже верно, — скупо улыбнулся я, но тут же посерьезнел и окинул выразительным взглядом всех присутствующих. — Господа, а что за бардак? Почему низшие по званию обращаются ко мне напрямую, минуя своих непосредственных начальников?
— Потому, государь, что среди присутствующих ты есть высший начальник, коему вся власть в военное время принадлежит безраздельно! — отчеканил Дмитрий соответствующую статью и воинского уложения.