— Я почти на сто процентов уверен, что все наши предыдущие попытки были неправильными, — объяснял он, не замечая выражения моего лица. Преподаватель вообще ничего никогда не замечал, если погружался в магию и науку с головой. — В письменах, составленных и зашифрованных несколько веков назад, говорилось о четырех проявлениях магии и носителе крови. Мой отец считал, что для открытия сокровищницы Падшего Естийя необходимы пятеро. Четверо из них должны быть магами высшего уровня или уровня элементаль, а пятый — прямым наследником рода Эллес, но опытным путем нам удалось выяснить, что такая комбинация тоже неверна. А потом ты появилась в Академии Проклятых.
— Но я не элементаль и даже не маг высшего уровня, — процедила я, подозревая, что где-то здесь, в стенах дворца, ожидают своего часа еще трое пленников.
А впрочем, насильно участвовать в эксперименте Истол никого не тащил. Он просто покупал чужие жизни деньгами, ведь у любого отчаяния имелась своя цена.
Но в своих суждениях я оказалась не права. Никто, кроме меня, для открытия сокровищницы, по словам галеция Вантерфула, больше не требовался.
— Ты можешь отрицать, но… Я знаю, что ты управляешь сразу четырьмя направлениями магии, Павлиция. Для открытия сокровищницы Падшего Естийя требуется некромантия, огонь, вода и дар влияния. У тебя есть этот дар, не так ли?
Я молчала. Глядя в глаза мужчине, которого считала почти братом, другом, я молчала, испытывая лишь одно желание — спалить этот дворец дотла. Перед моими глазами так и стоял образ пепелища, над которым я возвышалась, упиваясь собственной магией, ее безграничностью…
Именно в этот момент мой мир и пошатнулся. Созданный воображением образ был настолько ярким, что я словно перенеслась. Сначала туда, а потом и за тысячи верст — в место, где необъятным ледяным покрывалом расстилалась чернота.
Она пожирала участок за участком, поселение за поселением, город за городом. Весь восток материка, начиная от берега, почернел, словно землю выжгли. Но ведь это была не я. Я такого не хотела. Да и не чувствовала своей магии.
Напротив, я ощущала некромантию — холодную, незнакомую, необъятную, мертвую, голодную. Я ее ощущала, и шла она по земле, не останавливаясь.
— Павлиция? — окликнул меня Истол, тронув за руку, видимо пытаясь достучаться уже не в первый раз.
Но пальцы ему пришлось спешно отдернуть, когда запястье мое вспыхнуло огнем. Рукав моего платья загорелся. Мне мой огонь не вредил, а потому я просто накрыла пламя ладонью.
— Почему вам с естийем так важно открыть эту сокровищницу? Неужели все дело в долгах? — спросила я, но не затем, чтобы найти для мужчин оправдание.