- Стой! Куда? Не положено!
Дорогу перекрывает зеленокожий орк - тот самый, что не давал пройти к дому, когда случилась та неразбериха с Венди и императором. Так бывает – иногда события повторяются с точностью до самой мелкой мелочи, и тогда у тебя ощущение, что… Не к добру это.
- Дом взорвали! – слышу я, но отказываюсь верить.
Это… Это же мой дом! Как… Как взорвали? Распахнула плащ – холод тут же забрался под шёлк пижамы. В одном кармане – то, что оставила мама, в другом – шкатулка рода Крейдер. Получается, всё самое ценное – с собой… Вдруг я почувствовала боль. В груди. Такую… сильную! Дракон!
- Отрезали полдома – как ножом, - слышу голоса, но не обращаю на них никакого внимания – кровь стучит в висках...
- Куда смотрит полиция?
Люди ходят туда-сюда, отдают приказы, сетуют зеваки – а я, согнувшись от боли, ищу глазами его. Моего дракона.
- Эдвард!
- Что со мной будет? – тихо спросила Золотая.
Император удивился её выдержке. Спина ровная, лицо спокойное. Бледное только. Лишь слегка подрагивают пальцы. А ведь решается её судьба, и она это прекрасно понимает. Да… Императрица из неё бы получилась.
Однако сейчас он не был очарован – магия дракона-артефактора (какой талант!) исчезла, будто и не было. Как жаль, что её отец погиб. Лучше бы он его арестовал! Такого уникального специалиста на рудники бы не отправил, да и казнить не стал – посадил бы под домашний арест в прекрасно оборудованную лабораторию.
На каминной полке тикали часы – негромко и безжалостно. Золотая смотрела на императора, ожидая решения своей судьбы.
Чёрный дракон молчал. Но не потому, что проверял её выдержку - Золотая уже доказала, что достойна восхищения. Он думал. Сомневался, как именно стоит поступить.
Предположим, что её родители знали о том, что творилось в заповеднике мантикор, и девчонка упорствует из-за наивной преданности – не хочет верить в то, что её родители могли пойти против Империи. Это хорошо. Значит, её правильно воспитали. Что бы там ни было, родители, без сомнения, позаботились о своей дочери.
Папа ничего не знал… Возможно ли такое? Красный дракон отдал своим исследованиям двадцать лет, не выходя из лаборатории в горах. Конечно, гении и фанатики – статья особая, а он, безусловно, являлся и тем, и другим, но не глаза же ему двадцать лет завязывали! Странно, но девчонка говорила в основном об отце. О маме, той самой, что занималась порталами - реже и как-то холодно. Как об очень уважаемом, значимом, но… постороннем человеке.
Он посмотрел ей в глаза. Держится, по-прежнему не поддаваясь панике – значит, искренне уверена в своей правоте и честности погибших родителей. Сердце сжалось. Он вдруг почувствовал, как это важно для неё. Что бы не выяснилось в ходе расследования, если только это будет возможно, он постарается оградить её от лишней…информации.