Катя
— Алла, спишь? — впервые, с тех пор как забеременела, ко мне никак не шел сон, и, судя по скрипу соседней кровати, к подруге тоже.
Еще бы! Интернет нам поведал такие ошеломительные новости, что для их переваривания понадобится время.
— Нет, считаю твои деньги, — шепотом созналась Аллочка.
Мы с ней всегда, когда приезжали в Михайловку, спали в этой комнате, а бабуля в своей. Домишко маленький — всего две спальни, гостиная и кухня, но мы с Аллой не жаловались. С удовольствием возвращались в детство и вспоминали времена, когда оставались ночевать друг у друга, чтобы перешептываться полночи.
— Ага, я тоже. Мне до сих пор не верится, Ал.
— Что надумала?
— Завтра поедем в банк и для начала я их все сфотографирую. Глупо начинать мечтать, не зная реальной ценности клада.
— Так-то ты права… Разброс очень большой…
Помолчали, возвращаясь к почерпнутой в сети информации.
Сегодня мы узнали для себя много нового. Само собой, о царских червонцах мы обе слышали. Да и кто о них не слышал? Но вот что это собирательное название для всех золотых дореволюционных монет — не знали. А в нашем кладе могли оказаться и десять рублей, и семь с половиной и двадцать пять. Какие точно монеты обнаружились в картине, бабушка не помнила. И я могла ее понять. Не представляю даже, что сама бы испытала, наткнувшись на подобную находку…
— Это тебе теперь и с работы можно уволиться, — принялась искушать подруга.
— Ой, не факт. А вдруг они все до единой относятся к часто встречающимся?
— Я верю в лучшее! Достаточно одной редкой — и жизнь твоя, Катюшка, заиграет новыми красками.
Это было бы шикарно! Я мечтательно зажмурилась.
Редкие монеты уходили на аукционах за много-много миллионов! В то время когда обычные червонцы стоили около сорока тысяч.
— Боюсь мечтать, дорогая моя. Если ценных экземпляров среди них нет, то там всего-то шестьсот тысяч выйдет… может, семьсот.
— А я бы вообще их не продавала, Кать, — вдруг заявила подруга и даже села на кровати, — пишут, что это шикарное денежное вложение.
— Алла, это для тех, у кого есть деньги, не для нас с бабулей.
— А ты вот послушай, послушай, что я тебе скажу.
— Ну, слушаю, — я тоже села.
— В чем корень ваших с Емелей проблем, скажи мне?
— В том, что он диктатор и все решает сам, — озвучила я то, что меня больше всего напрягало.