— Ты опять командуешь! — из вредности возмутилась я, хотя внутренне с ним была полностью согласна.
— Да. И буду дальше командовать, смирись. Только помни, что делаю я все не для своей выгоды, а на благо нашей семьи.
Опять ударилась в сомнения, и захотелось разреветься от бессилия. Ну что же я такая сейчас противоречивая-то, а?
— Но я так не хочу, я тоже хочу принимать участие в решениях, — сквозь слезы выдавила я.
— А ты принимаешь и будешь принимать, — он прижал меня к груди и заговорил ласково-ласково, как с ребенком, — но в ближайшие месяцы последнее слово будет за мной, как за более адекватным членом семьи…
Я стукнула его по плечу, но тут же рассмеялась, а потом вздохнула.
— Наверное, ты прав, я сейчас плохой адекват, — признала с грустью, — сочувствую тебе очень и надеюсь, что про женитьбу ты пошутил.
— Нет, не пошутил. И я люблю тебя такой, какая ты есть…
У меня в глазах потемнело и пульс застучал в висках.
— Что? — сдавленно прохрипела я, подскочила с его колен и прижала руки к груди. — Любишь?
Емеля тоже встал, шагнул ко мне и произнес, глядя в глаза:
— Да. Люблю. Очень. А еще верю, что вместе мы со всем справимся. Только очень прошу: не мешай мне делать нас счастливой семьей, — на этих словах он вытащил из кармана красную коробочку, открыл и опустился передо мной на одно колено.
От неожиданности я потеряла дар речи. Такого исхода разговора я даже представить себе не могла. Я искренне считала, что Емельян вообще не хочет жениться в ближайшее десятилетие. Думала, он преувеличивал только что. Ради красного словца про женитьбу сказал, а тут…
— Как ты это понял? — прошептала я онемевшими губами. — Что любишь и что хочешь создать настоящую семью?
Емельян продолжал стоять на колене с протянутой коробочкой и смотрел на меня очень серьезно. Наверное, мне надо было хватать кольцо и не задавать лишних вопросов, но мне было важно выяснить все до конца.
— Я просто представил, что тебя нет в моей жизни, и мне все сразу стало ясно. Кать… — Он объяснял! Объяснял мне! Слезы хлынули градом. — …а еще вы с ребенком для меня сейчас главнее всего: матери, отца, работы, денег. Я не знаю, как тебя убедить в том, что говорю правду…
Да не надо мне все это разжевывать! Я же не совсем…
— Я верю, верю, — поспешила я ему сообщить, захлебываясь рыданиями и, опустившись на колени, взяла кольцо. — Я тебя люблю, Емель. Мне тоже вчера было очень страшно. Спасибо, что терпишь меня.
Сказала, надела потрясающее кольцо — вероятно, с бриллиантом — на безымянный палец и уткнулась в плечо. Чтобы намочить футболку слезами, естественно.