Она ушла, а я сделала, как и хотела. И там, в уютном коконе Емелиных рук, сбиваясь, рассказала ему историю картины и червонцев. Слушал он очень внимательно и иногда хмурился. Складывалось впечатление, что он чем-то недоволен. Но чем? Я, силясь это понять, развернула его голову к себе, чтобы заглянуть в глаза.
— То есть вот эти пятнадцать монет примирили тебя со всеми внутренними противоречиями и избавили от комплексов? — поняв мой немой вопрос, уточнил он.
Звучало как-то не очень. Он старался, старался — мне было мало, а тут случайная находка полностью меня изменила… Поежилась от неприятных ассоциаций. Он мог подумать, что мало для меня значит, а это не так…
Но ведь он у меня тоже не святой! Вопросы к Емеле остались. Так что не буду раскисать и терзаться чувством вины.
— Выходит, что так, — я развела руками, а потом ухватила со стола тарталетку с грибной икрой и сунула ему в рот.
Потом опять задумалась… Наверное, бы мне в этой ситуации тоже было обидно, а ведь мы сейчас миримся. Пытаемся решить проблемы. Не дело это, Катя, вредничать.
Поцеловала Емельяна в уголок глаза, подлизываясь, и опять уютнее разместилась у него на груди.
— Прости Емель, я не специально так неадекватно на все реагирую…
— Знаю, Кать. Знаю, — он погладил меня по голове, — если бы только мог подобное предположить, сам бы давно тебе какой-нибудь клад подкинул. Ну или выигрыш в лотерею организовал.
Я рассмеялась. Умеет он разрядить обстановку у меня.
— Поможешь мне выяснить стоимость червонцев и продать их? — опять оживилась я, заерзав у него на коленях и заглядывая в глаза. — А то я…
— Мы не будем их продавать, Кать, — отрезал Емельян очень серьезно, и я зависла.
В смысле?
— Что? Почему? — я села ровно и напряглась, как струна, внутренне готовясь спорить.
— Потому что эта находка твоей, а значит и нашего ребенка семьи, — принялся он объяснять мне свою точку зрения, и я офигела от того, что сама про это эгоистично не подумала. — Поэтому мы не станем его лишать ценностей только потому, что у мамы во время беременности шалили гормоны.
Я прямо растерялась, а еще устыдилась. Если так рассуждать, то я действительно собираюсь сделать несусветную глупость. Если мой ребенок об этом узнает, даже не берусь предсказать, простит ли. Ведь я ценности не на кусок хлеба меняю… Закусила палец, силясь принять правильное решение…
— А что же тогда? Как мне?.. — никак не получалось сформулировать мысль, и я заблеяла, как овечка.
— Тебе — никак. — В Эмиле опять заговорил диктатор, но сейчас я ему обрадовалась. Он был мне просто необходим! — Кать, я принял твердое решение: мы женимся с тобой как можно скорее — это раз. Два — ты все-все, что у тебя на уме: с кем-то поговорила, что-то услышала, придумала — сразу говоришь мне, а я решаю вопрос, иначе мира в нашей семье не будет.