Нет, не знал о том Коловрат. Да и чтобы это изменило? Боярин понимал, что врага больше, много больше, и что сил одолеть его у рязанцев не хватит — это все русичи понимали. Но ведь они и не думали победить, нет! Они твердо жаждали умереть и избавиться наконец, от боли, рвущей на куски душу — но не руки на себя наложив, совершив грех самоубийства, а принять конец в сече, воздав татарам за все принесенное ими зло!!! И обрести Царствие Небесное, совершив высший христианский подвиг — отдав жизни за други своя! Ведь сгубленные рязанцами Коловрата монголы и китайцы уже не дойдут ни до Коломны, ни до Москвы, ни до Владимира — вот за своих и умирали, истребляя общего для всех русичей врага…
— БЕ-Е-Е-Е-Й!!!
Евпатий неудержимо скакал вперед, круша булавой всех, кто пытался преградить ему путь. Посечен, уж болтается на локтевом ремне широкий и длинный червленный щит, гудит голова в шеломе, принявшем уж столько сабельных ударов! Приходится смахивать с бровей кровь, густо текущую из широкого пореза на лбу, оставленного татарским клинком — но какую же легкость при этом испытывает Коловрат! Как же свободно он чувствует себя в бою, с каждым удачным ударом выкрикивая имена потерянных близких! Словно при этом боль, стиснувшая его сердце и заполонившая душу, понемногу убывает…
И вновь тяжелейший удар, проломивший монгольский щит и вмявший хуяг прямо в тело закричавшего от страшной боли врага! Но такова была сила его, что не выдержало железо еще дедовской палицы, и откололось навершие… Что же, пришлось Коловрату выхватить из ножен меч!
…Уже едва ли не половина обоза осадного горит, уже не менее трех тысяч монгол и китайцев лежат вперемешку с тысячей русичей на залитом кровью снегу! Но далее уже не пробиться: вся оставшаяся охрана обоза встала на дороге, перекрыв ее от края до края, и врага больше. Уже в несколько раз больше его людей… И стоят монголы крепко — знают ведь, что спросит с них хан, если и дальше побегут!
Но давят покуда спешенные рязанцы татар, давят, несмотря ни на что! Подобрали ополченцы копья вражеские и щиты, взяли вместо дубин прямые и кривые клинки — есть чем сражать! А без разгона и таранного удара, без возможности маневра — подскочить, ткнуть копьем, да снова отскочить! — татарский всадник слабее русского пешца! Евпатий же приказал собираться оставшимся своим конным дружинникам да строиться подле него клином — решил, что прикажет разойтись пешцам, чтобы дали дорогу его гридям, а после протаранит он массу монгольских всадников, как есть, протаранит!
Но еще не успел боярин построить своих людей, как сзади раздался рев рогов монгольских — тургауды Батыя, ведомые самим Хостоврулом, явились на поле боя! Улыбнулся тогда Коловрат, поняв, что конец его уже близок, что уже скоро он вновь увидит своих любимых — в новой, вечной жизни, где состоится встреча в вершинах горних… Но покуда еще было рано уходить, слишком рано!