— Ну что, други, пора бы и поговорить?
Молчание, повисшее над поляной, уже не было нейтральным или равнодушным — взгляды всех воев скрестились на Кречете и последний, наконец-то подняв на меня свои глаза, после недолгой паузы неспешно ответил:
— Ну, говори, коли есть что.
Ответил дядька неприязненно, но иного я и не ожидал. Пробежав глазами по лицам соратников, я, чуть волнуясь, торопливо заговорил — впрочем, коротко и по существу:
— Ночью перед самой схваткой, мне было явлено видение моей смерти. На стенах Пронска, этой зимой… Во время штурма монголами. Они сожгли город, пороками перебрасывая через стены горшки с горючим "земляным маслом". И пороками же разбили городни, приставив лестницы к проломам, а затем пойдя на штурм. Последнее что я увидел — этот как лечу к земле, раненый стрелой… Потому во время боя с половецким разъездом я и был словно не в себе — дп вы и сами это помните! А затем, после допроса половца, следующей же ночью мне было еще одно видение — как рязанская рать схватилась с ратью Батыя и целиком погибла на льду Вороножа. Тогда я увидел гибель практически каждого из вас.
Вновь я перевожу взгляд по кругу, буквально на короткое мгновение останавливаясь на лицах погибших в сече ратников. И дружинники поняли это — Лад с Микулой явственно побледнели, а братья-половчане наоборот, нахмурились.
— Наконец, третье видение посетило меня уже прошедшей ночью. Там я увидел не только последний бой боярина Евпатия, но и часть его воспоминаний о семье — потому-то я и решился заговорить с ним, тогда, у храма. Заодно и проверил, правду вижу ли в своих снах, иль нет. Выходит, что правду… А если так, то вскоре княжество погибнет под ударами татар. При этом единственный наш шанс изменить ход войны боярин отринул — он решил не доверять моим снам, не будучи уверенным в том, что это есть не лживые лукавые искушения. Конечно, может он и прав — но лично я в увиденное во снах верю. И хочу изменить хоть что-то — с вашей помощью и помощью княжича Михаила.
Вновь над опушкой повисла тишина — только в этот раз напряженная, тягостная. Решив дать обдумать соратникам услышанное, я поднял крышку и тщательно перемешал закипающее варево, после чего услышал первый вопрос, озвученный Ладом:
— Как готовить кашу, ты тоже в своих снах увидел?
Вопрос был задан в шутливой форме — и это меня спасло. Ибо объяснять снами кулинарное ноу-хау (очевидно, привычный мне способ готовки "солдатской каши" здесь неизвестен!) было бы глупо — да, мол, помимо Батыева нашествия мне еще и рецептура кулеша привиделась! Так, в нагрузку! Но на шутку, прозвучавшую лишь для того, чтобы сбросить напряжение, можно и не отвечать прямо — чем я и воспользовался, улыбнувшись и неопределенно пожав плечами. Секунду спустя раздался вопрос уже Кречета: