Вулф ответил на приветствие инспектора, но в его голосе сквозило раздражение.
Кремера это не обескуражило. Он подошел к красному кожаному креслу и устроился в нем.
Я сел за свой стол и демонстративно отложил в сторону журнал. К сожалению, на этот раз я не мог равнодушно следить за встречей этих давних противников. Мысленно я дал себе слово не перечить Вулфу и не изводить его в течение целого месяца, если только ему удастся спасти Карла и Тину от когтей Кремера и самому при этом не угодить за решетку.
Вошел Фриц с подносом. Значит, Вулф не забыл нажать на кнопку. На подносе была обычная порция: три бутылки и стакан.
Достав из шкафа открывалку, Вулф велел Фрицу принести еще стакан, но Кремер отказался.
Неожиданно инспектор посмотрел на меня и спросил:
— Куда вы пошли после того, как покинули парикмахерскую?
Мои брови поползли вверх.
— Даже так?
— Да.
— Ну что же… Если это и правда так важно, вы могли приставить ко мне хвост. Если же вас просто мучает любопытство, то я протестую против данного вопроса. Задавайте следующий.
— Почему бы не ответить на первый?
— Потому что меня частенько посылают с конфиденциальными поручениями, и я не хочу развивать у вас дурную привычку.
Кремер резко повернулся к Вулфу:
— Вы знаете, что в этой парикмахерской был убит полицейский?
— Да. — Вулф приподнял стакан, над которым шапкой поднималась пена, и поднес его ко рту. — Арчи рассказал мне.
— Может быть.
— Не «может быть», а рассказал.
— Ну, хорошо, хорошо.
Кремер наклонил голову и стал наблюдать, как Вулф опустошил стакан и вытер губы носовым платком, потом произнес:
— Послушайте. Вот что привело меня сюда… За эти годы я твердо усвоил: когда я обнаруживаю вас на расстоянии мили от места убийства, — а Гудвин является частью вас самого, — надо ожидать каких-то осложнений… Нет нужды приводить примеры, ваша память не хуже моей…
— Обождите секундочку, — поспешно продолжил он, — разрешите мне закончить. Я не спорю, бывают на свете совпадения. Мне известно, что вы ходите в эту парикмахерскую вот уже два года, а Гудвин — более шести. Так что вроде бы и нет ничего примечательного в том, что он оказался там именно сегодня, через два часа после совершения убийства, если бы не некоторые нюансы. Он сказал Грабоффу, своему мастеру, что его нужно срочно побрить, так как у него неотложная и важная встреча. Но никакой спешки почему-то не проявил. Наоборот, прождал чуть ли не полчаса, пока тот не отпустил своего клиента… Но это я могу еще понять. Однако вот другое: и Фиклер, и Грабофф показали, что за эти шесть лет Гудвин ни разу не приходил к ним только побриться. Ни разу, слышите? Всегда стрижка, мытье головы, укладка феном, бритье и так далее. И вот впервые за шесть лет он испытывает такую необходимость и заходит только побриться. Причем как раз в такой день. Я этому не верю.