Руки любимой усмиряли боль в израненном теле Хотото. Но вот Пэвети закончила и, не зная, что делать дальше, уселась на землю напротив него. Так они и сидели. Молча. Пока, вздохнув, Пэвети не начала подниматься. Хотото не мог допустить, чтобы она ушла. Одним неуловимым движением он схватил её за руку и повалил на землю…
Пэвети почувствовала на себе тяжесть любимого. Прямо в сердце смотрели его глаза через её глаза. Его дыхание касалось её губ и, казалось, вот-вот должно было слиться с её дыханием в поцелуе…
Любимая закрыла глаза. А перед глазами Хотото возник образ соперника – Нэпэйшни. Ведь к нему она шла, оставляя следы на песке, ранящие сильнее острых когтей ягуара…
С мучительным стоном, полным боли, любимый освободил Пэвети от тяжести своего тела, и она решила, что у него открылись раны. Пэвети вскочила и опять побежала вниз к реке. Оторвала оборку с юбки, намочила её в холодной воде, и поспешила обратно…
Хотото уже выдернул нож из горла зверя, и с яростью сдирал с него шкуру. Его спина и руки, действительно, сочились кровью, но он не обращал на это никакого внимания.
Прерывать мужчину, занятого работой, женщине не дозволялось, и Пэвети в нерешительности застыла рядом.
Хотото отделил шкуру ягуара от его туши с уже остановившейся кровью, протянул камень Пэвети, сам взял другой, и они слаженно начали очищать кожу зверя от ошмётков мяса.
Потом Пэвети несколько раз обмыла внутреннюю часть шкуры тряпкой из своей юбки, которую принесла, чтобы обмыть открывшиеся раны любимого.
Хотото понимал, что надо побыстрее уйти подальше от тела ягуара, пока на свежатинку не сбежалось оголодавшее за суровую зиму зверьё. Мокрая шкура весила, как казалось мужчине, больше самого ягуара, но любимая разделила ношу, и идти стало легче. А, может, легче у него было на душе, потому что с каждым шагом они удалялись от цели пути Пэвети?
Всю дорогу Хотото молил духов, чтобы кони нашлись там же, где он их оставил, привязав к дереву, и были целы и невредимы, а не стали добычей хищников. И духи услышали его.
Хотото взвалил шкуру ягуара на лошадь, на которой ехала Пэвети. Шкура пахла хищником, и лошадь взбрыкивала от страха, возмущённо трясла головой и с опаской косила глазом на ношу за загривком.
Пристроив и укрепив шкуру, Хотото вскочил на своего коня. Застыл на несколько коротких мгновений, показавшихся Пэвети вечностью, и протянул ей руку, глядя прямо в глаза. Пэвети, не колеблясь, вложила свою руку в его широкую ладонь, и в мгновение ока оказалась за его спиной. Пусть любимый везёт её куда хочет! Она примет из его рук любую судьбу! Но только когда он направил коней домой, к