…И мы станем единым целым. Благодаря и вопреки. Так вот она какая – любовь! (Гринёва) - страница 49
>3 – в переводе – «подарок»
>4 – в переводе – «петух»
4
Дори проснулась счастливой. Ей снилось, что она вернулась в отчий дом в тихом и уютном Кентербери. Снился узенький канальчик с зелёной водой, на который выходили окна её спальни. Снились ласковые руки матери и её мягкая улыбка. Снилось строгое лицо отца. Но, почему-то, Дори была уверена, что он на неё не сердится больше, и очень рад, что она вернулась домой. Снился даже Кентерберийский собор>5, настоятелем которого был отец. Последнее, что запомнилось Дори из сна, был радостный колокольный звон. Такой же красивый, как на свадьбе её старшей сестры.
В колокола вторглись какие-то посторонние звуки, и Дори проснулась. Она встала, подошла к узкой полоске света и осторожно выглянула в щель. И тут действительность обрушилась на неё – она не дома, не в своей уютной спальне, не со своими родными. Она в далёкой Америке, мало того, в плену у индейцев. И, кажется, одного из них она вчера убила. Ужас её положения пронзил острой иглой сердце. Дори затрясло от страха. Если бы не боязнь обнаружить себя, она бы закричала, но она заглушила вырывающийся крик одеялом и только тихонечко выла, как побитая собачонка. Все те страшные картины, которыми пугали её вчера, насилуя, Гэлл с дружками, так и вставали перед её глазами. И теперь её участь шлюхи в салоне «Китти» казалась раем по сравнению с тем, что ей предстояло испытать…
Дори отчаянно захотелось жить. Потом ужасно захотелось есть. Но, в первую очередь, пописать. Выйти наружу не было никакой возможности, и она помочилась в углу. Завернулась в спасительное одеяло, и то тихонечко выла от ужаса, то молилась о чуде с надеждой в сердце. Эта внутренняя борьба так измотала её, что она впала в оцепенение. В голове, как и вчера, образовалась пустота. И она сама не заметила, как полностью погрузилась в звуки, долетающие до её сознания извне…
Под утро у Хоуохкэна начался жар. Он заметался, и из зашитой раны опять начала сочиться кровь. Но главное – он был жив. Ещё жив… Со злым духом в лице белой женщины с огненными волосами вступил в борьбу>6 Куидель.
Вначале шаман уселся возле раненого и долго курил костяную трубку, обтянутую кожей с головы орла, со вставленными в нее маленькими перьями. Когда табачный дым заполнил весь хоган, Куидель начал выдыхать дым в уши, ноздри и рот Хоуохкэна, чтобы изгнать из него демонов. А когда это не дало никакого результата, повесил ему на шею свой амулет, смазал каким-то снадобьем рану, обложил волшебными камнями и начал бормотать себе под нос заклинания. Раненый немного успокоился, но вновь начинал метаться, как только Куидель замолкал. Тогда шаман вышел наружу и под прерывистый звук трещотки начал петь, выкрикивать заклинания и кружиться в ритуальном танце вокруг хогана, в котором лежал Хоуохкэн. Трещотку сменил бубен. Потом свистелка из тростника. Затем барабан.