— Уходим! — повторяет надо мной Бастиан, подхватывая Алекса и помогая ему усесться в коляску. Потом хватается за ее ручки, и мы бежим к выходу, едва ли различая дорогу перед собой.
На улице стемнело, и мы пересекаем освещенную фонарями дорогу, устремляясь в благодатную темноту едва заметного переулка. Там припадаем спинами к холодной стене каменного строения и дышим, дышим, дышим… С удивлением замечаю трио старушек, которые в продолжении этого продолжительного забега не отстали от нас ни на метр: все три обмахиваются бумажными салфетками, тихо о чем-то переговариваясь.
Гляжу на Бастиана: его лицо, похожее на жуткую маску, отчего-то мне улыбается…
Лица Алекса я не вижу. И тут:
— Да вам только в спринтерских забегах и участвовать, ребята! — из темноты появляется заретушеванная отсветами уличных фонарей фигурка Эрики с котенком на руках. — Мы со Спичкой едва поспели за вами. — Она улыбается, окидывая каждого из нас заинтересованным взглядом, и наконец останавливает его на трех пожилых леди: — Ну вы, бабули, даете, удивили, не то слово… Ловите респект! — и делает вид, словно бросает им невидимый мячик.
Те стоят плечом к плечу — ни дать ни взять три мушкетера в юбках! — а фрау Риттерсбах отзывается обиженным:
— Мы не бабули, милочка, в душе нам все еще восемнадцать!
— Да и на здоровью, смотрю, вы не особо жалуетесь.
В этот момент, отдышавшись настолько, чтобы начать говорить, интересуюсь:
— Что ты здесь делаешь, Эрика?
И та пожимает плечами.
— За вами слежу…Я как бы впервые в Инсбруке и никого здесь не знаю. Пойти мне некуда. Сама я из Зальцбурга, — добавляет, уткнувшись носом в шерсть своего маленького питомца.
Округляю глаза:
— Почему сразу не сказала?
— А вы не спрашивали.
Пытаюсь поймать взгляд Бастиана, но из-за темноты сделать это не удается, и тогда я задаю новый вопрос:
— За нами кто-нибудь гнался?
— Никто, — отвечает Эрика. — Разве что выскочила девица в «мини-бикини», да ее огромный детина заворотил назад… Вот, пожалуй, и все.
Бросаю взгляд в сторону Алекса: речь, конечно, о Эстер. Больше не о ком… Задумываюсь было о произошедшем, но голос фрау Хаубнер возвращает меня к реальности:
— Думаю, мы можем вернуться в отель. На улице становится довольно-таки свежо…
И тогда мы молча направляемся в сторону отеля, даже Эрика, должно быть, прочувствовав общее настроение, делается тихой и задумчивой, а потом, не сговариваясь, мы забиваемся в комнату Алекса, и в руках Марии Ваккерт материализуется переносная аптечка.
— Здоровяк, — ахает удивленная Эрика, — что случилось с твоим лицом?