— Вообще-то меня Бастианом зовут, — недовольно ворчит тот, отворачивая лицо, и рука девушки, готовая было коснуться его щеки, падает вдоль хрупкого тела. Она пожимает плечами, мол, не очень-то и хотелось…
— Бастиан, так Бастиан, — отзывается только. — Хотя «здоровяк», согласись, звучит на порядок круче! — потом берет протянутое Марией мокрое полотенце и собирается протереть его окровавленное лицо, Бас пару секунд сопротивляется, а потом все же позволяет ей позаботиться о себе. При этом у него такое лицо, что мне даже хочется прыснуть со смеху… Наверное, нервное. Или еще какое, не знаю. Наконец меня тоже вооружают мокрым полотенцем и подталкивают в сторону Алекса…
Я боюсь смотреть на него.
Я хотела бы смотреть на него вечно…
У него разбита нижняя губа и по левой скуле расползается огромное багрово-сиреневое пятно. У меня даже дыхание сбивается…
Тот ловит мой взгляд и воинственно задирает подбородок.
— Можно? — спрашиваю, указывая на полотенце в своей руке. Алекс хочет перехватить его, только я не позволяю: — Я сама. Очень осторожно, обещаю.
Он хмыкает, мол, делай, что хочешь, и я склоняюсь к его лицу. Близко-близко… на расстояние пяти сантиметров, заглядываю в голубые галактики глаз, замираю… облизываю враз пересохшие губы, а сама думаю: «Он делал ЭТО с Эстер… он позволил ей быть своей первой. Забывается ли такое когда-нибудь?» Надавливаю на рану сильнее, и Алекс невольно дергается.
— Прости.
На самом деле это ему следует просить у меня прощение… или не следует… Просто я так… разочарована, так сбита с толку, что и сама толком не знаю, что правильно, а что нет. Я просто хочу забыть жуткую сцену в стрип-клубе, выкинуть кающуюся Эстер из головы, перечеркнуть последние часы, как ничего не значащие… Только их не перечеркнуть, вижу это в каждом Алексовом жесте и взгляде: мыслями он все еще там, в полутемном помещении клуба с плачущей Эстер у своих ног. И что прикажете делать мне? Утирать метафорическую кровь его разбитого сердца? Еще раз ненароком давлю на рассеченную в кровь губу Алекса, и тот шипит:
— Думаю, достаточно, — наши взгляды скрещиваются. Боже, как хочется поцелуем снять каплю выступившей крови на его губе! Запустить пальцы в волосы и жестко так потребовать: «Забудь ее, слышишь! Забудь и никогда не вспоминай!», а потом снова целовать, целовать, целовать… У меня учащается дыхание, и Алекс, окидывая меня странным взглядом, произносит:
— Займись-ка лучше своим парнем, пока новая знакомая не проглотила его целиком.
Отступаю в сторону и смотрю в сторону Баса, физиономия которого, расписанная в самых экстравагантных тонах, покоится в руках все еще смывающей с него кровь Эрики… Ее пальцы, как я догадываюсь с интуитивной догадливостью, слишком неторопливы в своем примитивном скольжении вдоль его скул… Мой брат двумя руками вцепился в подлокотники кресла. Аж костяшки побелели…