Я тону в родном запахе. Таком любимом, терпком. Самом лучшем. И не осознаю, как быть дальше. Теперь я ужасно боюсь.
— Я понимаю, что сложно. Я понимаю, что тебе тяжело. Но потом все будет по-другому, — Рома тихо шепчет мне на ухо, пытаясь успокоить. — Просто сейчас нам надо ещё немножко продержаться. Я обещаю, все изменится. Я все для этого сделаю, Яна.
— А если не получится? Как тогда жить?
— Это скоро закончится. Опасность останется позади. Просто потерпи ещё немного. Я ведь ни разу тебя не обманывал.
— Ты думаешь все так просто, да?
— Нет. Совсем непросто. Но это легче, чем ты считаешь.
— Сколько у нас есть времени?
— Неделя. Это максимум. Но я не хочу рисковать. Завтра начнем собираться.
— И сколько нам еще жить… вот так? — не получается унять дрожь в голосе. Я не представляю, как он отреагирует, когда узнает… — Рома. Я женщина. И мне нужны гарантии.
Я даже не могу словами описать то, что происходит внутри меня. Болезненное ощущение. Хочется кричать, разбить что-нибудь. Ну как же так?! Почему?! Ну почему?!
Близость любимого как всегда обжигает, но теперь я в этом огне сгораю дотла, без возможности возрождения из пепла.
Я уже чувствую засасывающую пустоту. Хоть он ещё рядом. Душа уже как решето, хоть он ещё близко.
Все. Это конец. Осознание предательски нашёптывает неприятную правду. Это самый настоящий конец. И в будущем больше не будет нас. Осознание этого предательски бьет в солнечное сплетение. Вот, что за чувство горькой потери разъедало душу…
— Ненавижу, когда ты так громко молчишь.
Беркут не отвечает. Значит, дело действительно плохо. Значит... все намного хуже, чем он пытается показать. И я неуверенно добиваю его, огорошивая своим тихим шепотом:
— Рома, мы так больше не сможем... Пойми…
Внезапно удручающая тишина вокруг нас резко сменяется громкими звуками, снаружи дома начинается какая-то суета. Но собаки молчат, даже не лают. Странно...
Рома резко напрягается и прищуривается, глядя мне в глаза. И впервые на его всегда уверенном лице я замечаю затравленное выражение. Опасная мысль слишком поздно приходит мне в голову и бьет наотмашь.
Мы уже в ловушке…
Они решили ударить в момент, когда он более беззащитен, чем кажется…
Дальше все происходит буквально за секунду. Рома словно замахивается и, касаясь плеча, толкает меня, пытаясь отстранить в сторону и как будто вниз. Тут же звучит хладнокровный, отстранённый тон:
— Отойд…
И все... Дальше мир взрывается оглушительными звуками и ярким мерцанием.
Раздается звук бьющегося стекла. Кажется, что все вокруг приходит в движение.