– Простите, – с каким-то даже удовольствием сказал я, заставляя ее покинуть теплое и уютное ложе лени, – могу я видеть главного редактора?
– Проходите, – со вздохом произнесла она и кивнула куда-то мне за спину, – она у себя. Алена, к тебе!
Оглянувшись, я увидел дверь, ведущую в смежную комнату.
– Можно? – постучав в дверной косяк костяшками пальцев, я медленно переступил порог крошечного темноватого кабинета, в котором из мебели имелся только компьютерный стол с ноутбуком и почему-то сразу три кресла, два из которых были завалены бумагами, подшивками газет и прочим редакционным барахлом. За компьютером сидела одетая в обтягивающие джинсы, яркую блузку с откровенным вырезом и белые кроссовки молодая женщина. Это немного обескураживало и практически рушило мои планы, ведь я рассчитывал на встречу со взрослым человеком. Искать подходы ко вчерашним студенткам я разучился лет, этак, двадцать назад.
– Алена Игоревна?
Женщина впилась в меня цепким взглядом огромных карих глаз, безуспешно пытаясь узнать или вспомнить, затем медленно поднялась, оказавшись на полголовы выше меня, и шагнула навстречу. И сразу же иллюзия рассыпалась, окрыляя надеждой. Вблизи газетчица оказалась женщиной под сорок, причем настолько очевидно, что положение не спасали ни вызывающе-откровенный стиль одежды, ни макияж, ни модно подстриженные короткие темные волосы, ни практически безупречное тело, за которым явно следили и которое безжалостно истязали в спортзале. Очевидно, что с проявлениями возраста шла ожесточенная, но пока успешная борьба, однако о грядущем и довольно скором поражении красноречиво говорили складки вокруг носа и губ, сеточка морщин вокруг глаз и мешки под ними.
Но не только внешностью здесь пытались покорить. Стены кабинета украшали с десяток разнообразных дипломов, сертификатов и благодарностей в рамках побольше. В рамках поменьше помещались многочисленные фотографии Алены Игоревны в компании разных явно уважаемых людей, из которых я с трудом узнал лишь какого-то певца из забытых девяностых.
– Да, – сказала она, разглядывая меня не менее откровенно, нежели я ее. И судя по всему, увиденное ей нравилось, хотя мое лицо напоминало скорее бандитскую рожу со следами уже заживших, но все еще проступающих на коже следов от порезов.
– Прошу прощения за внешний вид, – поспешил оправдаться я, ставя на пол дорожную сумку, и улыбнулся со всем дарованным природой дружелюбием. – Меня угораздило побывать в небольшом приключении. Собственно, оно меня и привело сюда. Но сначала заставило напроситься к вам на встречу. Это я вам звонил вчера.