Выступление его зачаровало. Фокусник выделялся среди окружавших его людей, разжигая любопытство и интерес. Эти чувства Гансу доводилось испытывать не так часто – гораздо чаще все казались совершенно обычными и ничем не примечательными. Иногда это было забавно, а иногда вызывало раздражение.
Дождавшись, когда фокусник закончит представление, а люди вокруг начнут постепенно расходиться, мужчина вышел из темноты и, уже не таясь, подошёл к артисту. Вряд ли это было незаметным, но он привык думать, что оставался в каком-то смысле невидимкой, заставляя чужие взгляды скользить мимо, не цепляясь за его одежду или лицо.
– Покажи ещё раз тот с цветами, – спокойно попросил Ганс.
Он не привык хвалить. Просто знал: лучшей наградой тому, кто умеет делать удивительные вещи, будет чужое внимание, и своё сейчас он был готов подарить. Смысла в приветствиях и расшаркиваниях он не видел – всё равно они не знакомы и вряд ли ещё увидятся. В этом была прелесть таких же путешественников: было приятно думать, что не только он не может противиться этому настойчивому желанию странствовать. Перед ним стоял такой же, как он, отчасти тоже неправильный, без своего места в жизни. Когда представление заканчивается – всегда немного грустно. Люди расходятся, а артист остается один на один с дорогой, которая уведет его в следующий город. Там он тоже не задержится надолго. Его могут ждать еще мимолетное знакомство и легкий флирт, но не более.
Сам Ганс мечтал осесть в каком-нибудь городе и найти уют в одном из домов. Этого не хотел Чешир, его гнала вперед душевная рана, засевшая глубоко в сердце, сделанная наполовину из страха, наполовину из боли. Она напоминала о себе каждый раз, когда он задумывался о том, чтобы остепениться, ловя на себе взгляд очередной красотки. Рана появилась еще в детстве, когда вечерами мать прятала его от отца-алкоголика; и в мальчике, а теперь в мужчине поселился страх того, что он станет таким же чудовищем, как и его отец. «Гены пальцем не заткнешь» – эту фразу он услышал намного позже, но именно так можно было охарактеризовать причину, почему Беляков не желал надолго задерживаться на одном месте. Одна строчка в память о городе ляжет на свободное место в дневнике и определит, каким его запомнит Чешир, прежде чем двинется по бесконечной дороге длиной в жизнь, а то и больше. Этот город определенно запомнится как место, в котором не играли дети.
– За частные представления я беру определенную плату, – с улыбкой и театральными нотками в голосе произнес Чешир. – В твоем случае это будут ответы на мои вопросы.