– Молчи, неразумная,– тихо повторил он.
Агата сложила руки на груди. Вот он, ее кумир, перед ней, задавай вопросы, получай ответ. Ей вдруг стало как-то тошно. Но просто так, для галочки, стоило спросить о том, ради чего все затевалось:
– Ты знаешь, где мой дом? – глухо спросила она, и в воздухе повисла тяжелая тишина, секунда за секундой, а тишина оставалась такой же тягучей и безнадежной.
– Ничего ты не знаешь, и знать не можешь, – уронив руки, устало пробормотала она. – Ты скучен и жалок, ты мне надоел.
Она освободила одну из его рук, чтобы Обдах смог дальше освободиться сам, и, поникшая, пошла прочь. Слишком кривой дорогой шла она к этому моменту, и слишком глупо все в итоге вышло.
– Вернись! – с хрипом закричал Обдах вслед уходящей Агате, но та даже не обернулась, уже взявшись за ручку двери, ведущей наружу.
– Ты, правда, считаешь, что далеко уйдешь, Агата? – тихо спросил демиург с мрачной торжествующей улыбкой.
Его тело безвольно повисло на одной руке. Комната заполнилась дымом, он погружал их обоих в вакуум среди миров. Тишина окутала их удушающими объятьями, столь же оглушительными, как и абсолютное молчание Обдаха. Казалось, он даже не дышал, и неудивительно, ведь тело, которое он украл в одном из госпиталей, осталось умирать в подвале на Земле. Демиург шагнул ближе к девушке. Был он в своей серой мантии, только капюшон на этот раз был откинут, и ведьма видела перед собой Обдаха в истинном обличии – крупное лицо, немного смуглая кожа, коротко и просто подстриженные волосы. Нос и щеку пересекал безобразный грубый шрам, а глаза были голубыми и горели самым жутким гневом, на который был только способен служитель света. Агата почувствовала слабость, ноги подкосились, сердце ухнуло вниз.
Это он, а не она, исполнял главную партию в игре! И все же девушка продолжала хорохориться, пытаясь удержать свой насмешливый тон:
– И зачем было устраивать весь этот цирк?
Ее уже рвало на части от ощущения какой-то неизбежности, пройденной точки невозврата. Оставалось только пускать пыль в глаза, пока еще хватало сил.
– Я давал тебе возможность показать себя, и ты ее просто выбросила, – он подошел к ней ближе, взял за шею и сжал так сильно, что у Агаты потемнело в глазах. – Теперь твоя очередь. На тебе столько крови и греха. Грех и кровь смываются только болью и кровью, Агата.
Обдах притянул ее ближе к себе, мгновение смотрел в темные, полные испуга глаза, а потом неожиданно прижал к появившейся из пустоты стене так, что ведьма больно ударилась плечами и затылком о неровный камень. Руки и ноги ее тут же оказались туго спутаны грубыми веревками – не вырваться и не пошевелиться.