Как ни странно, но Обдах был для нее неким недостижимым светлым образом, а она – преступница и монстр – могла получить что-то от такого разве только пытками. И сейчас она хотела этого, даже если нужно будет заново скроить его, уже по-своему.
– Хочешь поработить мою душу? – снисходительно улыбнулся пленник. – Только рога и зубы пообломаешь, но я готов посмотреть на это.
Обдах остался так же хладнокровен и непоколебим. Порывы плоти были хорошо ему известны, а еще лучше он знал, как их обуздать. Демиург ожидал, что паршивая ведьмовская натура потребует крови и страданий, и был готов дать ей и то и другое. Главное, что Белякова он освободил. А ведьма… Что ж, ведьма теперь у него под рукой.
– Немного гнева? – Она облизнула свои губы и, оттолкнувшись, подошла к бочке. – Уже хорошо, нечего строить из себя неизвестно что. Птички мне напели про времена инквизиции, ты многих тогда пытал. Сколько было невинных?
Обдах ухмыльнулся ее обиде, дитя – не более.
– Я мучил многих, и многие были невинны по человеческим законам, и все были невиновны по нашим законам, – заговорил он холодно, без тени вины, лишь с легким оттенком сожаления. – Я лишь играл роль, предложенную людьми.
– Лицемер, – прошипела она, берясь за раскалившееся докрасна клеймо, – вы все – лицемеры.
– Почему? – он лениво смотрел за тем, как в сумраке в ее руках танцевал огонек белого металла. – Ведь это ты все-таки уничтожила мир, превратила его в запретный.
– Да, потому! – закричала она.
Судорожно расстегнула и сорвала с его плеча пальто, две верхние пуговицы отлетели и упали где-то в дыму. В горле першило. Железо с шипением сожгло тонкую рубашку и вцепилось в кожу. Обдах прикрыл глаза, привычная тянущая боль растекалась по телу. Интересно, как далеко она сможет зайти? Клеймо отправилось назад в огонь, а девушка оглянулась на свои «игрушки», вдохнув едкий дым.
– Миры неправильные! Правила глупые! Вы все – идиоты! И почему теней становится только больше?! Откуда они берутся?!
– Лучше замолчи, – холодно отозвался пленник, сжимая зубы. – Просто замолчи, иначе придется стереть тебя в порошок, а я этого не хочу.
– Что, пожалел юную душу? Или что-то еще? – теряя весь свой пыл, спросила девушка, шедшая к этому моменту столько лет.
– Разве похоже, что я тебя жалею? Я могу наказать тебя, Агата, – хрипло сказал он ей. – Могу пытать. Могу загнать в самую вонючую дыру среди миров, чтобы ты жила там, как шавка, боясь высунуться. Но я не хочу убивать тебя.
Демиург смотрел на нее, и в глазах его девушка видела далеко не святой огонь, а настоящее адское пламя.