Восточный проезд двенадцать нашелся в глубине типового двора, набитого панельными, серо-блочными "пятиэтажками". Дом престарелых тонул в зелени тополей, по дорожкам бродили усталые бабки, два деда в одинаковых серых кепках громко стучали костяшками домино по обитому железом столу. Само трехэтажное здание радовало свежим розовым фасадом, белели новые пластиковые окна: начиная со второго этажа, появлялись балкончики, где отдыхали старики…
– Я как-то… более мрачно, что ли, представлял это место – Звонарев с удивлением рассматривал приятные глазу окрестности.
– Внутри по-другому, наверное – Харон воткнул джип между двумя крошками-"Матизами".
– Ладно, жди здесь. Если что…
– Знаю. Три коротких гудка.
Об условном сигнале договорились заранее – после истории с Некрасом следовало подготовиться к неожиданностям.
Капитан прошел по белой от тополиного пуха дорожке к двери и оказался в чистенькой приемной. За стойкой ресепшн нашлась девчонка лет двадцати, черноглазая и смуглая. При виде посетителя заученно улыбнулась, показав ряд идеально белых, ровных зубов:
– Добрый день. Могу вам помочь?
– Да, здравствуйте, хочу навестить Гейнрих, Татьяну Павловну.
– Вы родственник, или ученик? – капитан сделал вывод, что бабку навещают.
– Ученик. Недавно узнал, что Татьяна Павловна здесь…
– Понимаю. Она так радуется, когда к ней заходят. Комната двадцать шесть. – девчонка указала рукой вдоль коридора – лестница в конце, второй этаж.
– Спасибо – Звонарев улыбнулся, стараясь разглядеть, не узнала ли; не схватится ли за телефонную трубку, едва он скроется из виду? Но нет, девчонка улыбалась спокойно, в темных глазах не мелькнуло и тени напряжения.
Капитан пошел по длинному коридору, бросая короткие взгляды на множество картин – репродукции Моне, Рембрандта, Пикассо… Звонарев интересовался живописью, хотел даже поступать в художественную школу – потому смог отметить, с какой точностью воспроизведены полотна. К тому же, рисунки маслом, в дорогих золоченых рамах… заведение не из дешевых.
Поднявшись на второй этаж, он быстро отыскал комнату с номером двадцать шесть – из приоткрытой двери неслись стенания очередной Марии. Постучав, осторожно вошел.
Татьяна Павловна – горбатая, сморщенная старушка – сидела в кресле и неотрывно следила за действием на экране. Крошечная, она почти пропала за высокими подлокотниками – торчала верхняя часть лица с большими, круглыми очками, и коротко стриженые, пепельные волосы. Гейнрих повернула голову на стук и с любопытством уставилась на гостя.
– Татьяна Павловна? – Звонарев приблизился – Добрый день, я следователь прокуратуры. Мы можем поговорить?