На следующий день у меня болело одно место, так болело, что я едва мог сидеть или ходить, но уже соврав по этому поводу, мне нужно было держаться, и я снова уехал, хоть и с трудом, но мужественно, как ковбой или индеец под пытками, только я не уехал далеко. Я остановился, слез с лошади и пустил пони пастись на травке под деревьями в Ист-парке. Я лежал и, нет, не думал, а фантазировал. Я представлял себя разными людьми: ковбоем, охотником, воином, рыцарем, крестоносцем... я воображал себя героем всех книг, которые читал. Не всеми сразу в тот самый день. С тех пор, как у меня появился пони, я провёл много, много часов, играя воображением, и оно стало самым мощным свойством моих умственных способностей. Так как большую часть времени я проводил в одиночестве, постепенно мне это понравилось, и это удовольствие я испытываю часто, даже сейчас. Когда устаю от толпы, я удаляюсь куда-нибудь и отдыхаю духовно.
Ещё мальчиком я уезжал далеко-далеко в какое-нибудь местечко, отпускал пони на длинном поводу, а сам сидел и ничем не занимался, кроме размышлений. Я много читал. Обнаружив, что книги питают мое воображение, я брал с собой книжку и, найдя укромный уголок, усаживался читать. И в чтении я всегда находил что-то для себя. Мне нравилось превращаться из того героя, которым я был в то время, во всадника, и полностью войдя в роль, я снова садился на коня и настолько перевоплощался в Наполеона, Ричарда Львиное Сердце или Байрона, что при столкновении с действительностью вдруг приходил в себя ошеломлённый, как бы вдруг проснувшись. Люди моей мечты жили и поджидали меня в кустах за рекой, так что пустое пространство за рамками моего старого горизонта, за дамбой, стало не только интересным, но и увлекательным в ожидании славы, и было населено Личностями.
- Эй, паренёк! Не купайся здесь. Течение унесёт тебя до самого Сан-Франциско.
Я поднял голову. Это был мостовой обходчик, человек, который обходил эстакаду через Америкэн-ривер после каждого поезда, чтобы погасить возгорания на сухих шпалах, вызванные горящими углями, выпавшими из паровоза. Я уважал человека, занимавшего такой ответственный пост, но всё же скользнул в воду, поплавал у берега, вышел назад и оделся. Я мог бы сообщить ему, что Байрон переплывал Геллеспонт, что было гораздо труднее, чем пересечь Америкэн в этом месте, и мне не хотелось признаваться, что на той стороне реки, где у китайцев была арахисовая ферма, у меня поставлен капкан, а китайцы для меня были сарацинами.
Когда я оделся, обходчик пригласил меня встретиться с ним в конце эстакады. Я так и сделал, и это положило начало нашей дружбе. Он не стал ругать меня, даже похвалил, как я плаваю, но заметил, что в этом месте течение очень быстрое, и купаться там вовсе не признак храбрости, а глупости. - Мальчику не следует делать того, что не будет делать взрослый человек. - Он задал мне несколько вопросов, как меня зовут, сколько мне лет, где я живу, чем занимается мой отец.