(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
Гришка, который день в состоянии непонимания действительности. Людмила ходила вокруг него, присматривалась. То встанет рядом, то прислушается, в рот заглянет, глаз потянет. То в ухо дунет. Всё смотрит на Гришку, и ждёт. Авось помрёт.
Но он, время от времени, открывал глаза и нечленораздельно просил пить.
Один раз вызвала участкового врача, тот сказал, надо бы в больницу – плохо дело. Но Людмила всё тянула, всё чего-то ждала. А вдруг в больнице возьмут, да и вылечат. Что тогда?
Иногда проносились в голове совсем уж нехорошие мысли, что если так вот, нечаянно подушка повернулась, и – ого. Но страх не пред людьми, а перед богом, так и сковывал тугими цепями грешные мысли.
Вся изошлась, прислушиваясь и присматриваясь.
На лавочке по вечерам, даже бывало забудется о своём лидерстве, молчит и всё думает. Может, пробежит какая мысль, да чтобы не упустить.
- Ты чего-то совсем сникла, - замечал Федорович, верный друг и ежедневный противник, - не заболела часом? Или Гришка уже совсем плох?
- Ой, плох.
- А может ты муженька своего, уже ухлопала? – смеялся он, а Людмила вздрагивала от таких шуток. Так близки они были к её мыслям.
- Типун тебе на язык! - огрызалась она. - Чего болтаешь, незнамо чего?
- Вези в больницу, какого рожна сидишь? А если помрёт, чего делать будешь? – требовательно крикнул Фёдорович.
- Так залечат в больнице. Что же я своего Гришеньку, вот так и отдам. Уколами заколют, а он ведь нежный такой, не выдержит, - оправдывалась Людмила.
- Тебе чего, пусть и заколют, забот меньше. Так сама всё должна делать, а так его в больнице присмотрят.
А ведь и верно присмотрят. Но что если, на ноги поднимут. Нет, нет, она хотела, чтобы эта дорожка уже в один конец была. Если уж забрали, да чтобы там и помер.
А если не помрёт?
Вот ведь задача.
Но однажды поздно вечером, выскочила Людмила из квартиры, да с выпученными глазами по соседям побежала.
- Помогите, помогите! Гриша помер, Гриша-а-а!
Вызвали, как полагается скорую и полицию. Люди собрались. Стоят под дверью, заглядывают, рассуждают.
И тут, прямо на глазах у всех соседей, из квартиры Людмилу выводят, да в наручниках.
- Не виновата я, люди добрые, бес попутал! Не виновата я! – кричит.
Выяснилось потом, не удержалась Людмила, придушила мужа подушкой. Экспертиза показала.
С той поры во дворе на улице Зелёной, на лавочке у второго подъезда как-то тихо. Но продлилось это не долго. Фёдорович посидел несколько дней, подождал, может вернётся – хозяйка лавки. Ну и стал понемногу бразды правления лавочкой к рукам прибирать.