Это, впрочем, не мешало им выражать вслух свои опасения, что у нее не получится совладать с моим буйством. Когда она подошла ко мне на кладбище, то в их глазах сквозила плохо скрываемая неприязнь. Отличные психологи и педагоги ничего не добились в отношении меня, а что может она, какая-то уборщица мексиканка без образования?
А она обняла меня и сказала:
– Пойдем домой, Денни.
⁂
Последующие несколько лет после трагедии я все чаще, лежа ночами без сна, думала о второй машине. И о человеке за ее рулем.
Как сложилась его жизнь после всего? Достаточно ли он страдал, а может быть, он остался инвалидом после аварии? Честно сказать, я надеялась на это. С озлобленной ненавистью мечтала о том, чтобы эта ночь на серпантине и для него тоже стала неутихающим кошмаром.
Годами изводила себя. Мыслями и вопросами, на которые никто не мог дать ответов. Письма в полицейское управление и архив результата не дали. Материалы дела никто не собирался раскрывать. Особенно пострадавшей стороне.
Ба всерьез боялась, что я свихнусь. Или что еще хуже стану их искать. Она втолковывала мне о прощении и о том, что нужно жить дальше. Кое в чем органы опеки оказались правы – мое упрямство ей оказалось все равно не победить.
И однажды, измотанная кошмарами и неизвестностью, я поняла, что проще всего сбежать. Забыть. Вычеркнуть из памяти прежний адрес, воспоминания, соседей, друзей, одноклассников и даже собственное имя. Стать другой.
Ба не одобрила моего тотального отказа от прошлого, но я убедила ее, что, только став другим человеком, смогу наконец-то жить дальше.
В шестнадцать я получила новое удостоверение личности – и Дениза Найтингейл окончательно сгинула в прошлом. Умерла на кладбище от голода, рядом с могилой собственных родителей. Или вскрыла вены в одном из детских домов. Оба варианты были возможны в моем состоянии.
А вот Денни Стоун была другой. Ее жизнь в шестнадцать только началась – она отправилась в колледж, закончила его с отличием и после перебралась в Нью-Йорк, где ее ждала карьера журналистки.
В восемнадцать мне стало доступно наследство, не много, но на кое-что должно было хватить. И съехав от Ба, первым делом я арендовала квартирку, а вторым – наняла частного детектива. Мысли о второй машине никуда не делись, оставались рядом, как назойливые липкие мухи.
Детектив сказал, что не стоит ждать мгновенного результата. Иногда я даже забывала о скупом на слова, седом полицейском в отставке, от которого раз в месяц на телефон приходило короткое сообщение:
«Новых данных по вашему делу нет».
Только однажды сообщение от Стефана Бара пришло не в срок и с непривычным текстом: