Он ни о чем не спросил, только остановил на мне свой взгляд и взмахнул карандашом в руке, мол, продолжай.
Ему следовало быть дрессировщиком. Даже без хлыста, тигры бы стелились полосатыми ковриками у его ног.
– Редактор требует от меня статью.
Молчание.
– О тебе.
– То есть работу ты не потеряла, как сказала в первый вечер?
– Считай, что потеряла. Без этой статьи места мне не видать.
Маккамон отложил блокнот с карандашом на новый стол. И от меня не укрылось, с какой любовью он снова оглядел новоприобретенную мебель.
Это был массивный отреставрированный дубовый стол времен первых американских колонистов. «Не какая-нибудь «Икея», чтобы ломаться от любого чиха», – заметил Маккамон. На что я ответила, что ну теперь-то можем чихать, сколько угодно, и была награждена тяжелым долгим взглядом.
Маккамон вытянул перед собой длинные ноги в мягких штанах. Не крашенный натуральный хлопок. Сверху была такая же рубаха с привычно закатанными до локтей рукавами. Тоска, а не одежда.
– Тебе нравится твоя работа? – спросил он.
– К чему этот вопрос? – не поняла я, отвлекшись от созерцания вздувшихся на его руках вен. Сегодня утром был один из тех дней, когда он тренировался.
– Просто это довольно странная работа. Как и требования твоей начальницы.
– Ну… не все бывают одарены талантами с рождения.
– Разве? – спросил он с прищуром. – Мне кажется, в тебе есть свои таланты, но ты почему-то ими не пользуешься.
– Тебе кажется.
Прозвучало довольно грубо.
Маккамон сразу уловил перемену в моем настроении.
– Вот как, любительница покопаться в чужих душах? Тебе можно, а мне нельзя? Спрошу прямо – ты отлично сочетаешь цвета, почему бы тебе не попробовать что-то в этом направлении?
Я сидела на кровати, кусая губы. На него не глядела.
– Нет.
– Нет и все? Похоже, дело серьезней, чем я думал.
– Давай не будем, – ответила я тихо.
– Ладно, – он снова потянулся к блокноту. – Тогда пиши статью.
– А как же Эйзенхауэр со своим соглашением о неразглашении? Он меня опять под суд отдаст за клевету?
– Денни, – сказал Маккамон, не поднимая взгляда от блокнота, – а ты подписывала такое соглашение?
Меня будто об стену приложили лбом.
– Черт возьми! Он ведь дал мне только контракт, почему?!
– Кажется, ты плохо слушала меня. Эйзенхауэру нужна реклама для повышения продаж и интереса к выставке и турне по Штатам, твоей начальнице – скандальная статья. А мне такая муза, которая не давала бы расслабиться. Все в выигрыше, Денни. Так что пиши статью.
– Не хочу, – выдавила я.
– Почему не хочешь, если тебе нравится работа?
– Потому что получается, что и для твоего Эйзенхауэра, и для Элеоноры я должна написать махровую ложь, которая сойдет за сенсацию. А я не могу лгать также хорошо, как Клио. И не хочу…