– Потому что не хочешь подписывать своим именем ложь? Или потому что все твои родственники узнают, что тебя трахали… как там было у Клио? Кисточками?
– А ты все-таки читал то интервью, – заметила я.
Маккамон снова пожал плечами, мол, да так, глянул одним глазком. Карандаш в его руке бесшумно танцевал на бумаге.
Я не хочу подписывать ложь своим именем, вот почему. Хватило и одного раза, чтобы понять. Но молчание я прервала другим вопросом:
– А про кисти она тоже соврала? Или ты все-таки трахал кого-нибудь… кисточками?
Вот теперь он все-таки оторвался от рисования и посмотрел на меня.
– Мои кисти вообще-то денег стоят. Больших.
Снова помолчали.
– Послушай, Роберт, разреши мне войти в мастерскую. Пока твое имя на слуху из-за прошлых скандалов, если я сделаю репортаж из мастерской, то и этого будет достаточно. Без лжи о сексе и многочасового траха кисточками. Просто достоверный репортаж из твоей «той самой» мастерской.
– Почему ты так держишься за работу, которая тебе не нравится?
– Роберт, не надо. Не переводи тему. Репортаж из мастерской это для всех выход. Пожалуйста. В твоей мастерской я буду молчать, как рыба, обещаю!
– Ты помнишь форму одежды?
«Обнаженной или не перекрывать доступ к гениталиям», йобушки-воробушки!
– Ты же не заставишь меня делать это при тебе… – я сглотнула. – Мы ведь обсуждали. Вот на этом самом столе.
– Этот бы наше обсуждение выдержал, – заметил Маккамон. – И нет, я не шучу. Моя мастерская – мои правила. Я не провожу экскурсии для журналистов. Если ты войдешь туда, как журналист, то меня будут допекать такими просьбами до конца дней моих. Нет. В мастерскую всегда входят двое – мастер и его муза.
– «Их всегда двое, мастер и его ученик», Роберт. Стыдно перевирать классику. И ты все-таки смотрел фильмы, раз знаешь фразы из «Звездных войн» наизусть.
– Когда-то смотрел. И теперь ты меняешь тему.
– Я живу здесь. Я… ну… ломаю мебель с тобой. Ты пишешь картины о моих оргазмах. – Матерь Божья! Когда я перестану удивляться этому факту. – Я и так твоя муза, разве нет? Почему мне нельзя войти в твою мастерскую.
– Ты знаешь, почему.
– Но я не хочу… делать это там сама! Никогда, слышишь?
– Я мог бы подобрать для тебя особенную кисточку.
Да он издевается?!
У меня даже давление скакнуло от таких предложений.
– Так они же дорогие?
– Окупятся, – спокойно ответил он. – Картины у меня тоже недешевые…
Я поерзала на кровати. Остро ощутила, что на мне была только шелковая пижама в крупный горох – а состояла она из топа и шортиков. Хотя моих голых ног Роберт не видел, я укрывалась до талии одеялом. Сейчас и вовсе хотелось спрятаться под одеялом с головой.