Сердце болезненно сжалось.
– Не нужно говорить об этом, если не хочешь.
– Франсуа прав, я должен…
– Нет, не должен, – отрезала я. – Эйзенхауэр хотел, чтобы ты вывернул душу наизнанку, но сейчас это совершенно необязательно. Или ты надеешься, что я тоже уйду, как Шарлотта?
– Дело не только в Эйзенхауэре… Моя мать, например, прокляла меня после той ночи.
О боже мой. Вдох-выдох.
Не хочу ничего слышать о той ночи, не хочу. Мне снова холодно рядом с ним, хотя Маккамон обнимает и прижимает к себе.
– Не надо, Роберт. Хватит и того, что я уже знаю и что прочла на твоей страничке в «Википедии».
– У меня есть страничка в «Википедии»?
– Ага, например, в твоей биографии есть целый период, который называется «Возрождение». Там было много о технике, стилях и приемах, которым тебя научила Шарлотта, но ничего из того, что меня действительно интересовало. Давай лучше об этом?
Лучше, проще и без болезненнее говорить сегодня только о Шарлотте.
На губах Роберта мелькнула призрачная улыбка.
– Ох, Денни, ты не исправима, – вздохнул он, – давай, спрашивай. Обещаю ответить.
– Она была твоей последней женщиной, с кем ты спал?
– Что? Нет, конечно!
– Как это «нет»?! – ахнула я.
– А что, мой ответ не сходится со списком моих любовниц в «Википедии»? – усмехнулся он.
Такого списка там вообще не было. К сожалению.
– Шарлотта не была последней, если ты ведешь к тому, что после нее я разочаровался или обозлился на всех женщин. И особенно рыжих, – он снова задумчиво провел по моим волосам. – После того, как мы расстались, как и любой другой мужчина, я посчитал, что алкоголь и другие женщины отличный способ исцелить разбитое сердце.
Вот сейчас больно было.
– Разбитое сердце? У вас все так серьезно было?
– Шарлотта была моей первой любовью. Отчасти это верно, что после неудачи с ней я решил завязать с любыми отношениями, но лишь отчасти.
– А ты ее до сих пор… любишь?
– Серьезно, Денни? Ты спрашиваешь это, сидя на моих коленях, и после всего, что у нас было?
– Не увиливай, Роберт. Это значит «нет»?
– Это значит «нет», – согласился он. – Денни, когда мы познакомились с ней, я страдал от депрессии, алкогольной и наркотической зависимостей. Меня тянуло блевать даже при виде чистого холста, не говоря уже о том, чтобы создавать картины. А Шарлотта… Она сделала так, что на какое-то время я перестал ощущать себя самым никчемным человеком на земле. Так как я не закончил Академию, то по-прежнему нуждался в знаниях, и Шарлотта помогла определиться с направлением и техникой. А я просто принял эти отношение за то, чем они не являлись, и потом она ушла.