— Не говори так о моей женщине, — предупреждаю его. — Это меня очень и очень злит.
Септимус ухмыляется.
— Прибереги свой гнев, старина. Он тебе ещё понадобится для твоего сотого боя. Ты хотел бы стать свободным уже сегодня?
Смотрю на него, пытаясь обуздать неистово колотящееся в груди сердце. Неужели Элоиза и я сможем отправиться в наше светлое счастливое будущее уже сегодня? Освободиться, наконец, от сковывающих нас цепей рабства и страданий?
Стиснув зубы и сжав кулаки, смотрю на Септимуса.
Я готов. Готов убивать. Готов быть свободным. Готов наконец-то нормально жить со своей Венерой рядом.
— Итак, сегодня состоится последний бой перед тем, как Генерал Гай Агрикола покинет Рим, — скалится Септимус. — Ты готов стать свободным?
Я пронизываю взглядом Септимуса и согласно киваю.
— Хорошо. Тогда мы должны сейчас отправиться готовится к бою.
Поворачиваюсь к топчану и опускаюсь на колени перед Элоизой. Она всё такая же красивая, даже с блеском беспокойства в ее встревоженных глазах.
— Я всё слышала, — шепчет она. — Ты должен идти?
— Да.
— Пожалуйста, не надо. У меня сердце разрывается при мысли о том, что ты в опасности. Мы могли бы жить так. Здесь, в камере подземелья. Я была бы счастлива. Мы были бы счастливы. Пока мы вместе...
— Тише, успокойся. Всё будет хорошо, моя Венера, — шепчу ей, нежно смахивая пальцем слезу с бархатной щеки Элоизы. — Я вернусь за тобой, и мы оба будем свободны. Я дам тебе жизнь, которую ты заслуживаешь. Только доверься мне.
— Я... я… — она хватает меня за запястье и притягивает мою руку к своим губам.
— Я люблю тебя, — шепчу Элоизе, когда она целует мою руку.
— Я тоже тебя люблю, Кезон. Это было лучшее время в моей жизни. Я бы выдержала тысячу ударов кнута, если бы только это означало, что снова буду здесь с тобой.
— Тебе никогда не придется больше страдать от кнута, — рычу и, наклонившись, припадаю губами к её губам. — Потому что сегодня к вечеру мы будем свободны.
Затем нежно скольжу губами по губам Элоизы. Тело тут же воспламеняется от желания овладеть моей Венерой, но сейчас не время.
Сначала я должен завоевать для нас свободу.
— Будь осторожен… Пожалуйста, — шепчет Элоиза, вцепившись в мою руку.
— Я вернусь к тебе, — я размыкаю её пальцы. — Обещаю. Ничто не сможет остановить меня.
Септимус ухмыляется, когда я подхожу к нему, и у меня внезапно возникает острое желание схватить его за горло и протащить его мерзкую тушу сквозь прутья решётки.
— Надеюсь, она не утомила непобедимого чемпиона Рима, — усмехается он, но его ухмылка молниеносно исчезает, когда видит пламя ярости в моих глазах. — Новые правила, — бормочет он, быстро меняя тему. — Все гладиаторы должны быть закованы в цепи во время передвижения по коридорам. Так постановил император.