− Можно ехать в обход.
− Но, мам! Крюк-то двадцать километров! Подумать только, мам, кучка идиотов, человек двадцать деражт в страхе всю округу.
− Не округу, а тех, кто ездит ночью. − Она смотрела удивлённо на моё подпухшее лицо: − Что произошло?
Постепенно, смакуя кофе и хрустя жареным бородинским хлебушком с чесноком и семечками, я рассказал маме о произошедшем.
− Во мрази, – сказала мама, грубых слов доселе я от неё не слышал ни разу. – К нам в колледж тоже такие вот гадюсины пришли. А после − апелляции, решения по апелляции – молчок, и в день, когда списки на сайт вывесили – проверка, и экспертизу назначили. Везде теперь эти тайные клиенты.
− Но мама. У вас блатные реально учились. Все всегда жаловались.
− Учились, − кивнула мама. – И что?
− Ну нечестно.
− Нечестно, − согласилась мама.
− Ну вот и накрыли вашу шарашку. Ты-то деньги не брала.
− Не брала, − кивнула мама. – Но ты понимаешь, получилось на дознании, что я всех сдала. Меня спросили, как и что. Я призналась: мол подписывала, что говорили подписать, говорили и подписывала. Тогда спросили про деньги – брали? Я говорю – нет. А предлагали? Я отвечаю опять честно: нет, просто исполняла требования начальства. И тогда спрашивают: чьи конкретно требования выполняли? Мне пришлось ответить, чьи.
− Ну а как не ответить. Надзорным органам надо ж отвтечать.
− Не надзорным – уголовным органам!
− Ну да! А деньги тебе предлагали?
− Нет. Антон. В том то и дело − нет. Они сами там шуршали. Чужих не пускали. Ну как твой этот продажный декан со старыми автомобилями в гараже, Виктор Андреевич, кажется…
− Виктор Александрович!
− Да. Но у него такая, мам, крыша, до него не доберутся. Наш универ – это не наш Мирошевский худколледж.
− Я, когда сняли директора и там ещё кое-кого, поняла, кто брал. Брали-то двое или трое, а подписей то шесть в каждой графе протокола. И на суде неудобно. Как будто я подставила.
− А был суд? Ты не говорила.
− Был, Антоний. Ты тогда учился. Я не стала тебя беспокоить, рассказывать. И, ты знаешь, у нас в Мирошеве оказывается есть частный детектив, агентство у него, он на суде выступал. Противный такой, лысый. Его случайно не было, когда пришли тайники?
− Нет. Лысых не было. Были статисты, двое задрипезных парней.
− Задрипезных… Всё Староверова забыть не можешь? – улыбнулась мама.
− А ты?
− Я его до смерти не забуду. Не напоминай мне о нём.
− Ну тогда про колледж. Но теперь-то честно, у вас мама?
− Честно, Антоний, теперь честно.
− Почему так грустно отвечаешь?
− Потому что подставили людей эти подставные абитуриенты, а на суде я отдувалась и правду говорила, говорю же: вроде получается, что сдала, приобщили к делу мои показания, но тайных, подставных абитур, не было на суде. А я была.