− Из покупателей если.
− Случаи случаются разные. Каких только не бывает происшествий. Кто мог тебе отомстить? Кто оплатил? Неужели всё-таки конкуренты?
− Да. Вполне, − не мог же я сказать о брате и об отце, и обо всей этой истории со скрпиторией…
− Я уехал. – Он застегнул шлем. Сейчас солнечные лучи попадали в прихожую и шлем искрился под лучами утреннего солнца, слепил вспышками, умноженными зеркалом, поймавшим солнечный зайчик. Я впервые пожалел, что у нас солнечная сторона и высокий этаж. Был бы низкий, листва бы закрыла свет и гад-начальник не смог бы важничать шапкой и крагами. Я подал мотокраги, на ощупь они были неприятные, замша как мелкая наждачка, но красоты неописуемой.
Он натянул перчатки:
− О!
− Умри всё живое, Валерий Яковлевич! Вы как апостол, с нимбом, светитесь и переливаетесь.
Странно: я тянул время, и он, кажется, тянул.
− И не говори. Сам не нарадуюсь. Люди не поймут, прикинь. Темно, я еду, они из окон прям высовываются на полном ходу, так им интересно. Такой я Баскервиль. – и он опять сделал пугающий жест всех на свете маньяков.
– У вас и на косухе эти буквы, это клуб?
− Да одни понты, а не клуб. Вот у вас здесь в городе отличные клубы.
− Да тут тоже теперь понты, Валерий Яковлевич.
− Двухколёсные не должны увлекаться внешней стороной. Всё-таки байк – философия. Всё, Антоний! Гуляй. Береги себя. А то знаешь: если начали травлю, ещё нападут в тёмной подворотне. Деньги будут приходить, старайся сразу снять, чтобы какие-нибудь приставы не заблокировали.
− Так серьёзно?
− На всякий случай, для подстраховки. Просто по опыту советую. Бережёного, как известно, кто-то бережёт…
Мотоцикл под окнами затарахтел, я не стал подходить к окну. Я был зол и расстроен. Из всего разговора я думал сейчас только о роковой случайности. Неужели это предупреждение? А может быть вызов? Странно, я не мог определить конкретно – весь разговор, поведение этого напыщенного псевдобайкера с нафталиновой кличкой Баскервиль, озадачивало: всё вместе и ничего по отдельности было подозрительным и странным. Вот что!, осенило меня, он на контрастах. Кожа и серебро. Лживое сочувствие моей ситуации и нежелание палец о палец ударить, чтоб, не дай бог, не пойти против совета директоров. Слабый зависимый человек, хоть и топ-город-Контоп…
Глава четвёртая. Предложение
Всю ночь я не спал, пялился в экран, пытаясь уловить смысл самого, как обещало описание, загадочного фильма, смысл ускользал, разгадку я кажется понял с первых кадров, но смотрел, ждал – вдруг я ошибся. На экране мелькали красивые лица и чужая жизнь, жизнь, где люди не считают копейки, а мыслят не то чтобы глобально, о мироздании, но не отвлекаются на быт, не вязнут в нём по уши. У них остаётся время на хорошие покупки, путешествия и гостиницы… впрочем всё это игра, выдумка. Мне же предстояло решить, что делать дальше. Как когда-то давно, в пору ссоры с Староверовым, так и сейчас, меня остро кольнуло, а может и пронзило насквозь одиночество. Я вспомнил опять девчонку, выкупленный мной смартфон лежал на столе. Но как её найти? Понятно, что она здесь в городе, Геник считает, что она из пригорода. Но как найти? Тут загвоздка. Она пешка. Она как Алиса, перелетающая через поля-клетки. Она плохо справилась со своей ролью, она непрофессионал, но раз она по ту сторону баррикад, то это бан – подло. С другой стороны бумеранг никто не отменял. Мы квиты. Я тоже подлый с её точки зрения, забанен ли я? Я всё мучился: узнала она меня или нет? Тогда я был почти уверен, что да. Но откуда? Сейчас я не мог сказать определённо: может, голос меня выдал? Да вряд ли, жизнь − не шпионская комедия. Я посмотрел на календарь. У нас в каждой комнате по два настенных календаря – маме дарят их на работе пачками… Посмотрел на календарь, подсчитал сколько осталось до маминого возвращения. О! Ещё очень долго. Это радовало. Но пугало, что завтра надо будет думать: чем заняться и придётся тратить и тратить, а не зарабатывать.