Он посмотрел на меня внимательно, по-моему он не поверил, решил что это мои фантазии, больные фантазии любимой девушке обыкновенно прощаются:
− В смысле?
− Я первому тебе говорю. – помедлила, и добавила: − Из живых.
− А из не живых? – Антоний в любой ситуации не терял иронии. Экспромт – это его.
− Из неживых дедушке я говорила.
− Понятно. Сверхспособность. Ты у нас, Тоня, избранная.
− Я не знаю, что это. Я тебе призналась, так как чётко знаю − ты совершаешь ошибку. Тебя обложили и всё равно заставят. Я видела тебя монахом. Это случается, если я очень разозлюсь. Очень редко. Я тебя очень люблю, просто обожаю. Ты у меня единственный первый и последний, – последнюю фразу я сказала почти неслышно: − Хватит рассказывать, как тебе тяжело, хватит проклинать свой талант. Смирись и согласись работать на отца.
Он снова посмотрел странно, он не верил мне. Верил и не верил. Я бы и сама не поверила, если бы мне такое выдали.
− Ты красивый – вот и наслаждаешься. Был бы уродом как Квазимодо, заперся ото всех как миленький и просидел бы в скриптории до смерти.
− Тоня! Ты красивая.
− Не надо. Я видела лицо твоего Дана, когда он меня увидел.
− Даньку ты понравилась. Он на всех так смотрит.
− Ты меня успокаиваешь.
− Нет. Я тебя ревную, когда тебя нет рядом.
− Нет, Антоний, не успокаивай меня. Тебе понравились надписи, мои этикетки. Ты лица запоминаешь намного хуже, чем шрифты.
− Не надо начинать эти глупые женские размазни, Тоня, ты и красивая, и умная. – Вот зуб даю: он решил, что у меня было помутнение рассудка из-за заниженной самооценки и стал нахваливать.
− Ты как мой папа. Как бабушка и дедушка. Они то же самое мне говорят, а одноклассники из автобуса вытолкнули.
− Ты, Тоня, никогда не замечала, что у людей которые должны умереть и знают об этом, взгляд обращён вечность? – вдруг спросил он. – Был ли у твоего монаха, такой взгляд?
− Не знаю, − честно ответила я. – Я вижу не чётко, как в тумане.
− А если человека в будущем нет, то ты его не видишь?
− Нет, пустое место.
− Ну значит я доживу до смерти, − рассмеялся он.
Я не любила этих разговоров про смерть. Я боялась смерти ужасно, когда я злилась на родных, я никогда на них не смотрела, злилась в пол – чтобы не знать, что их ждёт, какими они станут (а может и не станут), я бы этого не пережила.