− Пробную копию? Это он в рекламных целях.
− И ты понимаешь, что кое-кто на кафедре обиделся. Мирок-то тесный. Одни и те же люди повсюду. По идее отец по собственной инициативе сделал просветительский проект. Оцифровал уникальное издание, неучтённое издание. Скоро по всему миру все желающие смогут насладиться, прикоснуться.
− Бесценные раритеты в библиотечном университетском сейфе? Мда…
− Семья первого нашего завкафедры продавала квартиру и еле умолила, чтобы кафедра приняла библиотеку. Книги бесценные отыскались среди сотни томов. Их положили в сейф до лучших времён. Тлели книги в сейфе. По моему, у нас все стали считать себя немного акционерами, а книги – общей собственностью. Ты не находишь, что это ненормально? – Фёдор Максимович был склонен к дотошному анализу и морализаторству, как философ Лосев.
− Обыкновенные собаки на сене. Разве эти редкие книги не были оцифрованы до Староверова? Ну хотя бы кем-нибудь?
− В том то и дело, что были. Но качество копирования! Отец твой всё правильно сделал. Он идёт в ногу с технологиями, с прогрессом и открывает уникальные издания всем желающим. Ну и себя не обделяет.
− Фёдор Максимович! Я не понимаю, не въезжаю даже. Он что? Снял копии и откупного не дал? На него непохоже.
− Понимаешь Антоний. Тут не только деньги, кому-то он из наших дал. Тут зависть, человеческая обида. Он давно нас всех знает и, понимаешь, он не то чтобы кинул, выражаясь на блатняке, но люди всё старой закалки, обижаются, что попользовался и бросил. Неблагодарный, по их мнению.
− То есть книги лежали взаперти – это нормально. А сделать очень качественные копии – это попользоваться и бросить?
− Дальше смекнули, скажем так, предположили, что рукописные фолианты будешь переписывать ты. Все о твоём таланте знают.
− Я и не скрывал свою страсть к каллиграфии. Но это же печатные книги, разве нет?
− Печатные.
− То есть − вы додумали, дофантазировали, дорисовали и получили – неблагодарного меня. − Я предположил, что Староверов мог быть настолько прозорлив, чтобы просчитать эту ситуацию, то есть перекрыть мне на кафедре воздух специально. Но нет! Не может быть! А может и может.
− Тут ещё слухи поползли, знаешь же: мир наш древнерусский тесен, слухи разлетаются с быстротой пущенной стрелы. Вроде говорят, отец твой, ну…очень прибыльный бизнес оказался…
− И все тупо хотят бабла, пардон муа за мой французский. Ещё хотят денег, считают, что не додал?
− Это правда, что он деньги лопатой гребёт? – спросил Фёдор Максимович в лоб.
− Понятия не имею. Я наотрез отказался работать с отцом в скриптории.